И остался черный пленникНад вигвамом Гайаваты;Злобно хмурился он, сидяВ блеске утреннего солнца,Дико каркал он с досады,Хлопал крыльями большими, —Тщетно рвался на свободу,Тщетно звал друзей на помощь.Лето шло, и ШавондазиПосылал, вздыхая страстно,Из полдневных стран на северНегу пламенных лобзаний.Рос и зрел на солнце маисИ во всем великолепье,Наконец, предстал на нивах:Нарядился в кисти, в перья,В разноцветные одежды;А блестящие початкиНалилися сладким соком,Засверкали из подсохших,Разорвавшихся покровов.И сказала МиннегагеПрестарелая Нокомис:«Вот и Месяц Листопада!Дикий рис в лугах уж собран,И готов к уборке маис;Время нам идти на нивыИ с Мондамином бороться —Снять с него все перья, кисти,Снять наряд зелено-желтый!»И сейчас же МиннегагаВышла весело из домаС престарелою Нокомис,И они созвали женщин,Молодежь к себе созвали,Чтоб сбирать созревший маис,Чтоб лущить его початки.Под душистой тенью сосен,На траве лесной опушкиСтарцы, воины сиделиИ, покуривая трубки,Важно, молча любовалисьНа веселую работуМолодых людей и женщин,Важно слушали; в молчаньеШумный говор, смех и пенье:Словно Опечи на кровле,Пели девушки на ниве,Как сороки стрекоталиИ смеялись, точно сойки.Если девушке счастливойПопадался очень спелый,Весь пурпуровый початок,«Нэшка![74] — все кругом кричали.Ты счастливица — ты скороЗа красавца замуж выйдешь!»«Уг!»[75] — согласно отзывалисьИз-под темных сосен старцы.Если ж кто-нибудь на нивеНаходил кривой початок,Вялый, ржавчиной покрытый,Все смеялись, пели хором,Шли, хромая и согнувшись,Точно дряхлый старикашка,Шли и громко пели хором:«Вагэмин, степной воришка,Пэмосэд, ночной грабитель!»И звенело поле смехом;А на кровле ГайаватыКаркал Кагаги, Царь-Ворон,Бился в ярости бессильной.И на всех соседних еляхРаздавались не смолкая,Крики черных мародеров.«Уг!» — с улыбкой отзывалисьИз-под темных сосен старцы.
