Как ее отца убил я!»Но без страха, без смущеньяОтвечал мой Гайавата:«Хвастовством и грубым словомНе сразишь, как томагавком;Дело лучше слов бесплодныхИ острей насмешек стрелы.Лучше действовать, чем хвастать!»И начался бой великий,Бой, невиданный под солнцем!От восхода до заката —Целый летний день он длился,Ибо стрелы ГайаватыБесполезно ударялисьО жемчужную кольчугу.Бесполезны были дажеРукавицы, Минджикэвон,И тяжелый томагаук:Раздроблять он мог утесы,Но колец не мог разбить онВ заколдованной кольчуге.Наконец перед закатом,Весь израненный, усталый,С расщепленным томагавком,С рукавицами, в лохмотьяхИ с тремя стрелами только,Гайавата безнадежноНа упругий лук склонилсяПод старинною сосною;Мох с ветвей ее тянулся,А на пне грибы желтели —Мертвецов печальных обувь.Вдруг зеленый дятел, Мэма[59],Закричал над Гайаватой:«Целься в темя, Гайавата,Прямо в темя чародея,В корни кос ударь стрелою:Только там и уязвим он!»В легких перьях, в халцедоне,Понеслась стрела-певуньяВ тот момент, как МеджисогвонПоднимал тяжелый камень,И вонзилась прямо в темя,В корни длинных кос вонзилась.И споткнулся, зашаталсяМеджисогвон, словно буйвол,Да, как буйвол, пораженныйНа лугу, покрытом снегом.Вслед за первою стрелоюПолетела и вторая,Понеслась быстрее первой,Поразила глубже первой;И колени чародея,Как тростник, затрепетали,Как тростник, под ним согнулись.А последняя взвиласяЛегче всех — и МеджисогвонУвидал перед собоюОчи огненные смерти,Услыхал из мрака голос,Голос Погока призывный.Без дыхания, без жизниПал могучий МеджисогвонНа песок пред Гайаватой.Благодарный ГайаватаВзял тогда немного кровиИ, позвав с сосны печальнойДятла, выкрасил той кровьюНа головке дятла гребеньЗа его услугу в битве;И доныне Мэма носитХохолок из красных перьев.После, в знак своей победы,В память битвы с чародеем,Он сорвал с него кольчугуИ оставил без призораНа песке прибрежном тело.На песке оно лежало,Погребенное по пояс,Головой поникнув в воду,А над ним кружился с криком
