Сэмпсон отвернулся и уставился в стену, опасаясь за свой рассудок. Ему казалось, что еще чуть-чуть, и он сойдет с ума. Кайл пытался что-то втолковывать Джону, но тот был не в состоянии даже уследить за ходом мысли собеседника. Он не мог сосредоточиться на словах фэбээровца.

Джон глубоко вздохнул, пытаясь выбраться из шокового состояния. Это был самый натуральный шок. Потом горячие слезы сами собой покатились по его щекам, но ему уже было наплевать, видит их Кайл или нет. Боль в сердце становилась непереносимой. Нервы натянулись до предела. Никогда раньше Сэмпсон не испытывал ничего подобного.

– Послушай меня, Джон, – продолжал тормошить его Крейг, но все старания были тщетны.

Сэмпсон ссутулился и привалился к стене. Единственное, что он смог спросить у Кайла, так это каким образом тот так быстро очутился здесь. И Кайл ему ответил, потому что у него находились ответы на любые вопросы. Правда, Джон так ничего и не понял, потому что смысл слов до него не доходил.

Пустыми глазами Сэмпсон смотрел куда-то за плечо Крейга. Он не мог поверить своим глазам: за окном прямо на Пятую улицу садился, словно на собственную площадку, вертолет ФБР. Обстановка выглядела все более и более странной.

Дверца винтокрылой машины распахнулась, оттуда выскочила какая-то фигура и, пригибаясь под вихрем, поднятым лопастями, побежала к дому Кросса. Джону показалось, что человек летит над колышущейся травой двора.

Высокий стройный мужчина в черных очках с круглыми маленькими стеклами. Его длинные светлые волосы были стянуты в «хвост», и он меньше всего напоминал сотрудника ФБР.

Что-то во всем его облике сразу и бесповоротно отличало его от остальных агентов. Он чуть ли не свирепо откидывал со своей дороги зевак, и казалось, что вновь прибывший здесь – самый главный.

«Что происходит? – недоумевал Сэмпсон. – Это еще кто такой?»

– Что это за тип, черт побери? – вымолвил наконец он, обращаясь к Кайлу. – Кто это, Кайл? Что это за хвостатый раздолбай?

Меня зовут Томас Пирс, хотя в прессе меня обычно именуют «Док». Когда-то я учился на медицинском факультете Гарвардского университета. Закончив его, я ни дня не проработал в больнице и частной практикой не занимался. Сейчас я состою в подразделении ФБР, занимающемся поведенческими отклонениями. Мне исполнилось тридцать три года. Единственный раз в жизни я выглядел настоящим медиком в эпизоде телесериала «Скорая помощь».

В то утро я в срочном порядке отправился из Куантико в Вашингтон, чтобы помочь в расследовании нападения на Алекса Кросса и его ближайших родственников. Мне очень не хотелось впутываться в это дело, по целому ряду причин. И самая главная из них та, что я уже занимался сложнейшим расследованием, которое выматывало меня до предела, требуя максимальных усилий. Я занимался делом мистера Смита.

Инстинктивно я чувствовал, что не всем понравится мое моментальное появление на месте преступления. Наверняка, многие посчитают меня при данных обстоятельствах выскочкой, хотя это будет далеко от истины.

Однако пока я никак не мог противиться приказам начальства. ФБР потребовало моего присутствия в Вашингтоне. Поэтому я выбросил из головы все свои протесты. Во всяком случае, постарался это сделать. Наверное, точно так же поступил бы и доктор Кросс, сложись ситуация похожим образом для него.

Только в одном я был абсолютно уверен с момента своего появления в столице. Я выглядел не менее растерянным и потрясенным, чем те, кто собрался в тот день у дома Кросса на Пятой улице. Может быть, для некоторых из них я показался слишком злым и даже разъяренным. Да, я действительно был на взводе. В моей голове творилось черт знает что. Я боялся неизвестности и, кроме всего прочего, опасался собственного провала. В общем, мой мозг вот-вот должен был закипеть. Уж слишком много прошло дней, недель и месяцев, пока я гонялся за мистером Смитом, не имея ни минуты передышки. А теперь еще и это!

Как-то раз мне довелось слушать выступление Кросса в Чикагском университете на семинаре по составлению психологических характеристик преступников. Он произвел на меня серьезное впечатление. Я молился о том, чтобы Кросс выжил, хотя прогнозы, передаваемые по телевидению, были малоутешительными. Ничто из того, что я до сих пор успел услышать, не оставляло места даже слабой надежде на выздоровление Алекса.

Наверное, тяжелое состояние Кросса явилось одной из причин, по которым меня немедленно подключили к расследованию. Зверское нападение на семью Кросса будет означать сенсационные статьи в прессе и бесконечные телевизионные сообщения. А это, в свою очередь, приведет к неимоверному давлению, как на полицию, так и на ФБР. И вот меня вызвали сюда, в Вашингтон, с единственной целью: уменьшить этот прессинг.

Я ощущал вокруг неприятную ауру, нечто вроде осадка, оставшегося после совершения неслыханного насилия, еще когда я приближался к опрятному белому дому Кросса. Несколько полицейских, повстречавшихся мне на пути, шли с заплаканными красными глазами. Другие, казалось, до сих пор находились в состоянии шока. Все это обеспокоило меня и показалось немного странным.

Теперь я подумал о том, не умер ли Кросс, пока я совершал свое путешествие из Куантико. Незадолго до этих событий меня уже терзало какое-то нехорошее предчувствие, что в ближайшем будущем будет совершено жестокое, невероятное насилие в самом скромном и мирном доме. Теперь мне больше всего хотелось, чтобы все остальные исчезли, испарились отсюда, чтобы можно было спокойно войти в дом, проникнуться его атмосферой, не отвлекаясь ни на какие посторонние шумы.

Ведь именно для этого меня и доставили сюда. Произвести обследование места, где семье Кросса были нанесены немыслимые увечья. Я должен был применить весь свой талант, чтобы при помощи внутреннего чутья определить, что же произошло здесь глухой ночью. И сделать это необходимо быстро и правильно.

Краем глаза я заметил, как из дома вышел Кайл Крейг. Он, как всегда, куда-то торопился. Я вздохнул. Ну вот, кажется, начинается.

Кайл почти бегом пересек Пятую улицу, и мы с ним обменялись рукопожатиями. В общем, мне было приятно видеть его здесь. Кайл умен и весьма организован. Кроме того, он всегда готов оказать любую поддержку тем, с кем вместе работает. Он знаменит своими быстрыми и эффектными победами.

– Только что отправили Алекса в госпиталь, – сообщил Кайл. – Он держится молодцом.

– А что говорят врачи? Кайл, от меня ничего не надо скрывать, – мне действительно нужна была голая правда. Я приехал сюда для того, чтобы собирать факты.

Кайл отвел взгляд в сторону:

– Ничего хорошего. Похоже, он не выживет. Вернее, они абсолютно в этом уверены.

Как только мы с Кайлом направились к дому Кросса, нас тут же остановила целая армия корреспондентов. Сюда понаехало уже несколько десятков газетчиков и фотографов. Эти стервятники не давали нам пройти. Им было слишком хорошо известно, кто такой Кайл и чем он занимается. А некоторые, как я полагаю, видели мою физиономию и раньше.

– Почему с самого начала в дело вмешалось ФБР? – проорал один из наиболее рьяных журналистов, заглушая своим громовым голосом бедлам, творящийся вокруг дома. Над нашими головами кружились два вертолета, принадлежащие телевизионным компаниям. Специалисты по новостям любят такие страшные события. Для них, чем больше крови тем лучше. – Мы уже слышали, что сегодняшняя трагедия связана с делом Сонеджи. Вы можете это подтвердить?

– Дай-ка я сам с ними поговорю, – успел шепнуть мне на ухо Крейг.

Но я лишь помотал головой:

– Меня все равно в покое не оставят. Рано или поздно они выяснят, кто я такой. Лучше сейчас от них отделаться раз и навсегда.

Кайл нахмурился, а потом согласно кивнул. Я пытался казаться спокойным. Несколько секунд я сосредотачивался, а потом смело врезался в самую гущу репортеров.

Для начала я поднял вверх руки и принялся размахивать ими так, что многие из присутствующих сразу же притихли. Я давно заметил, что все эти деятели сферы средств массовой информации очень тонко реагируют на визуальные сигналы. Даже те, кто не имеет дела с телевидением, а только пишет. Я имею в