вокруг было чужое: и кровать, и комната, и город. При этом я обмотался простыней так, словно меня пытались закутать в смирительную рубашку.

Странная, беспокойная мысль родилась в моей голове и уже не покидала ее. Меня преследует Гэри Сонеджи. Именно так, а не наоборот.

Он являлся Ангелом Смерти и знал об этом еще тогда, когда ему исполнилось одиннадцать или, может быть, двенадцать лет. Как раз в то время он убил кое-кого просто для того, чтобы посмотреть, способен ли он на такой поступок. Между прочим, полиция так и не обнаружила тело. И до сегодняшнего дня они не смогли найти останки. Только он один знал, где захоронены все тела, но он, разумеется, никому об этом рассказывать не собирался.

Неожиданно Гэри Сонеджи вернулся в настоящее время, в город Нью-Йорк.

Господи, я же смеялся, даже, можно сказать, ржал, предаваясь воспоминаниям. И где? В баре, в Восточной части Нью-Йорка! А вдруг я еще и разговаривал сам с собой, да притом вслух?!

Бармен кафетерия «Дауд и Макгой» уже приметил этого странного господина. Тот сидел в сторонке и болтал сам с собой, не переставая. Создавалось такое впечатление, будто посетитель находится в трансе. Хитрый рыжеволосый бармен-ирландец как ни в чем не бывало старательно протирал один стакан за другим, что, впрочем, не мешало ему краешком глаза наблюдать за необычным клиентом. А уж если начинает интересоваться ирландец…

Сонеджи в ту же секунду широко улыбнулся и поманил к себе бармена:

– Вы за меня не волнуйтесь, я больше пить не буду. Я и сам уже почувствовал, что хватанул лишнего. Сколько я вам должен, Майкл? – имя бармена было вышито на нагрудном кармане форменной рубашки.

Это лживое извинение, похоже, сработало. Гэри спокойно расплатился и вышел из бара. Он прошел несколько кварталов по Первой авеню, затем свернул на Восточную 15-ю улицу.

Здесь он наткнулся на увеселительное заведение под названием «Тату». Даже перед дверью здесь толпился народ. Местечко выглядело многообещающе. Гэри вспомнил, какая задача стоит перед ним сегодня вечером: необходимо отыскать себе совершенно безопасный дом для ночлега. В общем, поселиться в «Плаза» в действительности оказалось не такой уж замечательной идеей, как это казалось Сонеджи поначалу.

«Тату» был переполнен достаточно приличной публикой, которая явилась сюда поделиться последними новостями, посудачить с приятелями, перекусить и пропустить по рюмочке. На первом этаже располагался самый заурядный вечерний клуб, на втором можно было даже потанцевать. «Что за атмосфера здесь царит?» – задумался Сонеджи. Это было необходимо выяснить, прежде чем что-либо предпринимать. Немного приглядевшись к посетителям, он вскоре понял, что основными завсегдатаями «Тату» были бизнесмены, которые заходили сюда, скорее всего, прямо из своих контор перед тем, как отправиться домой, и женщины среднего возраста. Сегодня четверг. Многие из явившихся уже договаривались о совместном проведении грядущего уик-энда.

Сонеджи заказал бокал белого вина и принялся изучать мужчин и женщин, выстроившихся возле стойки бара. Они выглядели весьма современными, казались совершенно раскованными и лишенными каких-либо комплексов. Всем своим видом они мысленно кричали: «Сними меня, выбери меня, обрати внимание на меня».

Гэри мило поболтал с двумя женщинами-адвокатами, которые, к сожалению, ему не подошли, как, впрочем, и всем остальным в этом заведении, поскольку близко общались только друг с другом вот уже одиннадцать лет. О Боже! А им уже стукнуло по тридцать шесть, и их время стремительно уходило.

Сонеджи двинулся дальше. Он начинал испытывать некоторую нервозность. Полиции было хорошо известно, что он меняет внешность и одежду. Но только они не знают, как он будет выглядеть в следующий раз. Например, вчера Гэри был темноволосым латиноамериканцем сорока с небольшим лет. Сегодня он – бородатый блондин, типичный любитель выпить винца в кабаке. А кем он будет завтра? Но, с другой стороны, никто не застрахован от дурацких ошибок, и его могут схватить в любую минуту. И тогда всему конец.

Гэри познакомился с симпатичной женщиной, занимавшей должность художественного директора одной крупной фабрики по производству рекламной продукции на Лексингтон-авеню. Джин Саммерхил рассказала Гэри, что родилась в Атланте, а потом переехала жить в Нью-Йорк. Это была маленькая стройная блондинка с пышной копной волос и единственной тоненькой сверхмодной косичкой, заплетенной с левой стороны от пробора. Джин чувствовала себя вполне уверенно, и Сонеджи даже показалось, что она напоминает ему его собственную супругу Мередит. Его Мисси. У Джин был свой особняк, где она жила в полном одиночестве.

Поначалу это выглядело странно: такая симпатичная дама не должна была приходить в подобное злачное место, чтобы найти себе компаньона. Однако, немного поболтав с ней, Сонеджи догадался, отчего это происходит. Джин обладала незаурядным умом. Она была слишком самостоятельна и независима, что, конечно же, отпугивало мужчин. Сама того не желая, она лишала себя не только поклонников, но и просто друзей.

Однако Сонеджи она не испугала. Они непринужденно беседовали, что иногда бывает при встрече двух совершенно незнакомых людей где-нибудь в баре. В такой ситуации никто из двоих ничего не теряет и ничем не рискует. Джин оказалась не слишком притязательной и довольно «земной». Ее устраивало положение просто «милой» женщины и притом «несчастной в любви». Именно об этом Сонеджи несколько раз и напомнил ей, чем понравился еще больше.

– С тобой очень легко иметь дело, – призналась разрумянившаяся после четвертого бокала вина Джин. – Ты совершенно спокойный и очень сосредоточенный человек. Я угадала?

– Точно. И немного занудный, – добавил он, явно напрашиваясь на комплимент. Уж в занудстве его обвинить было просто невозможно. – Наверное, именно поэтому жена не выдержала и ушла от меня. Мисси влюбилась в богача, своего шефа с Уолл-Стрит. Когда она мне обо всем рассказала, мы вместе рыдали целый вечер, – он вздохнул. – Сейчас она живет в роскошных апартаментах на Бикман-Плейс. Я там был. Шикарная берлога. – Гэри улыбнулся. – Но мы остались друзьями. Буквально на днях виделись…

Джин посмотрела ему в глаза. Было что-то грустное в ее взгляде:

– А знаешь, чем ты мне так симпатичен? Тем, что ты меня не боишься.

Гэри снова улыбнулся:

– Конечно, нет.

– И я тебя тоже ни чуточки не боюсь, – прошептала Джин Саммерхил.

– Так и должно быть, – подытожил Сонеджи. – Только не стоит терять головы. Ни при каких обстоятельствах. Договорились?

– Обещаю.

Они поднялись из-за столика, вышли из «Тату» и направились к особняку Джин.

Я стоял в одиночестве на 42-й улице в Манхэттене, с нетерпением ожидая появления детектива Гроуза. Наконец, он подхватил меня у входа в гостиницу «Мариотт», и мы помчались в Бруклин. Слава Богу, произошел хоть какой-то положительный сдвиг в нашем деле. Появились проблески надежды. Шарифа Томаса заметили в наркопритоне Бруклина, в районе Бедфорд-Стайвезант. Интересно, знает ли Гэри Сонеджи о местонахождении Томаса? Что ему стало известно из файла Маннинга Голдмана, если тот, конечно, открыл его?

В субботу, в семь утра, ехать по городу было сущим Удовольствием. Мы пересекли Манхэттен с запада на восток всего за десять минут. Преодолев реку по Бруклинскому мосту, мы увидели группу высоких жилых зданий, над которыми поднималось солнце. Слепящий огненный шар вызвал у меня приступ головной боли.

В половине восьмого мы уже явились в Бед-Стай. Мне приходилось слышать об этом местечке в Бруклине, равно как и о его сомнительной репутации. Сейчас здесь было почти безлюдно. Расистски настроенные копы в Вашингтоне окрестили подобные районы «самоочищающимися духовками»: мол, закрыл дверцу, и гори там все синим пламенем! У Бабули Наны имеется свое определение в отношении властей и их программ по облагораживанию похожих кварталов: геноцид.

Маленький винный погребок рекламировал себя написанной от руки желто-красной вывеской: «ПЕРВАЯ