Грейера и Салли Бернс. Все окружающее выглядело, как в замедленной съемке.

Салли Бернс пыталась дотянуться до мужа. Сама Первая леди, казалось, не пострадала. Оставалось пока неизвестным, была ли и она мишенью. Может быть, целью для Джилл? Агенты Секретной Службы сдерживали миссис Бернс, окружив ее со всех сторон. Они пытались изолировать ее от места кровопролития, от мужа, от любой возможной опасности.

В тот же момент я разглядел еще одно тело. Я испытал такой удар, словно кто-то изо всех сил пнул меня в живот. Никто не предполагал такой ужасной развязки.

Рядом с президентом лежала женщина! Пуля продырявила ей правый глаз. В горле зияла вторая рана. Казалось, она уже мертва. Рядом с телом валялся полуавтоматический пистолет.

Убийца?

Джилл?

А кто же еще это мог быть?

Мои глаза снова вернулись к неподвижному телу президента Бернса. Я боялся, что он уже умер. Полной уверенности у меня не было, хотя раза три в него должны были попасть. Я увидел, что Салли Бернс наконец-то удалось добраться до мужа. Потеряв контроль над собой, она рыдала, и была не единственной, кто проливал слезы.

Джек сидел и равнодушно наблюдал за целой вереницей легковушек и трейлеров, застрявших на Западной улице перед въездом в тоннель Холланд.

По обеим сторонам его черного джипа из соседних машин орали радиоприемники. Он разглядывал растерянные и обеспокоенные лица за стеклами стоящих рядом автомобилей. Женщина средних лет, сидящая за рулем ярко-зеленого «лексуса» заливалась слезами. Тысячи сирен терзали воздух, словно во время воздушной тревоги.

Джек и Джилл пришли на Холм. Теперь все знали, зачем они это сделали. По крайней мере, так казалось.

До всех теперь дошло, насколько серьезной оказалась игра.

«Да не слушайте вы эти новости, – хотелось сказать Джеку всем людям, подъезжавшим сейчас к тоннелю. – То, что произошло, не касается вас ни в малейшей степени. Вы все равно никогда не узнаете правду. Никто ее не узнает. Да вам никогда и не справиться с этой правдой. Вы все равно бы ничего не поняли, даже если бы я сейчас вылез из машины и начал бы вам ее объяснять».

Он пытался не думать о Саре Роузен, въезжая в длинный, вызывающий клаустрофобию тоннель, змеей протянувшийся под Гудзоном. Выехав из него, он направился по магистрали Нью-Джерси, а затем по шоссе 1-95, ведущем в Делавар, и дальше, на юг.

Сара уже принадлежала прошлому, а прошлое не имеет никакого значения. Прошлое можно было воспринимать только как урок, который пригодится в будущем. Сары больше нет. Все-таки он вспоминал о бедной Саре, когда остановился перекусить у выезда на магистраль. Погоревать стоило, но, конечно, не о президенте. Джилл стоила больше, чем дюжина Бернсов. Она справилась со своей задачей великолепно, почти идеально. Даже, несмотря на то, что ее просто использовали. А он ее действительно использовал в качестве своих глаз и ушей в Белом Доме. Бедная Мартышка была его любовницей.

В семь вечера, уже подъезжая к Вашингтону, он дал себе обет: больше никаких сантиментов, связанных с Сарой. Он знал, что это у него получится. Он всегда мог контролировать свои эмоции. Джек был куда лучше Кевина Хокинса, хотя тот тоже считался отличным солдатом.

Сидевший в машине человек когда-то был Джеком.

Но теперь он перестал быть им.

Джека больше не существовало.

Кстати, он перестал быть и Сэмом Харрисоном. Сэм Харрисон был чем-то вроде официального фасада, необходимого для выполнения сложного плана. Теперь он был больше не нужен.

Отныне его жизнь станет простой и, в основном, хорошей. Он почти уже добрался до своего дома. Невозможная Миссия удалась, и как нельзя лучше. Все прошло почти идеально.

Теперь он возвращался домой и уже подруливал к подъезду, выложенному раковинами и маленькими разноцветными камешками. Во дворе валялось несколько детских игрушек.

Он видел, как из дома выбежала маленькая девочка с развевающимися светлыми волосами. За ней появилась его жена, тоже бегущая навстречу. По ее лицу, как и по его щекам, катились слезы. Но он не боялся плакать. Теперь он вообще ничего не боялся.

О Господи милосердный, война, наконец-то, закончилась. Враг, олицетворявший зло, умер. Хорошие парни победили, и самый лучший на земле образ жизни был на некоторое время сохранен и оказался вне опасности. По крайней мере, для его детей.

Никому и никогда не дано узнать, как и почему это произошло, и кто несет за это ответственность.

Так же, как это произошло с Джоном Кеннеди в Далласе.

И с Робертом Кеннеди в Лос-Анджелесе.

И кто несет ответственность за Уотергейт и за Уайтуотер. Как это случилось почти с любым другим исторически важным событием в нашей недавней истории. Наша история всегда оставалась неизвестной. Правду постоянно и тщательно скрывали. Таков уж наш американский способ.

– Я так люблю тебя! – прошептала его жена, прижимаясь щекой к его лицу. – Ты мой герой. И ты совершил такой хороший и смелый поступок.

Он сам глубоко в это верил и хранил уверенность в своем сердце.

Он больше не был Джеком. Джек перестал существовать.

Однако ничто еще не закончилось!

Чуть позже полудня Секретная Служба получила от нью-йоркской полиции сведения об еще одном убийстве. У них были веские причины полагать, что оно каким-то образом связано с покушением на президента Бернса.

Мы с Джеем Грейером бросились в гостиницу «Пенинсьюла», расположенную рядом с Пятой авеню. И я, и он были так потрясены случившимся утром, что буквально онемели. Но даже в таком состоянии мы постарались выяснить все детали преступления. Потом настала очередь полиции посвятить нас в то, что произошло в отеле. Горничная в гостинице обнаружила тело в номере на двенадцатом этаже. Там же была найдена и записка в стихах от Джека и Джилл. Прощальное послание?

– Что еще говорит полиция? – обратился я к Грейеру по пути в «Пенинсьюлу». – Каковы подробности?

– Судя по первоначальному заключению, убитой женщиной является Джилл. Ее застрелили, или, возможно, она покончила жизнь самоубийством. В любом случае, найденная в ее руке записка – подлинная.

Прием сокрытия одной тайны внутри другой повторялся. Входила ли смерть женщины в план Джека и Джилл? Я был уверен, что это так. Кроме того, перед нами было целое напластование секретов, и следовало убирать слой за слоем, чтобы, в конце концов, докопаться до сути.

Грейер и я вышли из металлической, под золото, кабины лифта на этаже, где было совершено убийство. Повсюду сновали местные полицейские. Здесь же я увидел медэкспертов, членов антитеррористической команды в шлемах и плексигласовых масках, а также нескольких детективов по расследованию убийств. На месте преступления творился настоящий бедлам. Я сразу обеспокоился за вещественные доказательства. Кроме того, прямо отсюда могла произойти и непосредственная утечка информации, которая неизменно потом попадает в прессу.

– Как президент? – Ко мне сразу же подбежали коллеги-полицейские. – Есть хоть какая-то надежда?

– Надежда всегда есть. Он еще в городе, – коротко доложил Грейер, и мы поспешили оторваться от любопытствующей кучки детективов.

В самом гостиничном номере находилось с дюжину полицейских и агентов ФБР. С улицы сюда доносился зловещий вой сирены. Где-то совсем неподалеку, наверное, в соборе святого Патрика, который расположен чуть южнее, на Пятой авеню, вовсю звонили в колокола.