Они остановились у ресторана.

– Думаю, неплохо нам наскоро перекусить… Вы за весь вечер так ничего и не съели. – Марголис, протянув ей руку, чтобы помочь выйти из автомобиля, незаметно пожал ее.

– Как странно! – воскликнул Родней Каткарт, выскакивая из машины первым. – От этих танцев разыгрывается просто волчий аппетит.

Метрдотель изогнулся в поклоне чуть ли не до самого пола. Он повел компанию через весь зал под настороженными взглядами посетителей к зарезервированному для них столику. Марголис пил молоко, заедая его разломанными пшеничными бисквитами, Родней Каткарт съел бифштекс, а Марго ограничилась несколькими кусочками паштета из омара.

– Несчастному пареньку нужно теперь что-нибудь выпить, – заворчал Родней, отодвигая тарелку, вычищенную до последнего картофельного чипса.

Марголис предупредительно поднял два пальца.

– Здесь нельзя… запрещается… в какой все же удивительной стране все мы живем! Какая глупость! – Он уставился своими большими глазами на Марго.

Ей показалось, что он ей подмигнул, а может быть, она ошиблась и это был всего лишь нервный тик. Она медленно, широко ему улыбалась, дарила ему ту улыбку, из-за которой он так суетился на первой ее съемке у него в студии в Палм-Спрингс.

Марголис поднялся:

– Пошли, Марго, дорогая… Хочу кое-что вам показать…

Они с Роднеем пошли за ним следом по красному ковру, и она почувствовала охватившее ее возбуждение от любопытных взглядов за столиками, точно такое, какое испытывала в ресторанах Майами после гибели Чарли Андерсона.

Марголис привез их к большому жилому дому кремового цвета. Они поднялись на лифте. Открыв дверь, он пригласил их войти.

– Вот, – сказал он, – моя небольшая холостяцкая квартирка.

Просторная темная комната с балконом, увешанная гобеленами. На стенах повсюду картины, выполненные масляными красками, каждая с подсветкой сверху. Восточные ковры, сложены один на другой на полу, вдоль стен кушетки, накрытые шкурами зебры и льва.

– Ах, что за чудное местечко! – воскликнула Марго.

– Ну, немного на аристократический манер, не находите? – Марголис, улыбнувшись, повернулся к ней. – Такое внутреннее убранство можно увидеть лишь во дворце какого-нибудь кастильского гранда.

– Да, вы совершенно правы, – согласилась с ним Марго.

Родней Каткарт бесцеремонно вытянулся во весь рост на одной из кушеток.

– Послушай, Сэм, старина, – сказал он, – может, у тебя найдется пару бутылочек доброго канадского эля? Или у тебя есть даже «гиннес», а?

Марголис вышел в кладовку, плотно закрыв за собой вращающуюся дверь. Марго бродила по комнате, разглядывая яркие краски, полки, уставленные пляшущими китайскими фигурками. Ей вдруг стало страшно, словно в этой квартире бывают призраки.

– Иди ко мне Марго… послушай, что я тебе скажу, – позвал ее с кушетки Родней. – Ты мне так нравишься… Можешь называть меня просто Сай… Так меня называют друзья. Выходит больше по- американски.

– Мне все равно, – сказала Марго, весело подходя к кушетке.

Родней протянул ей руку.

– Ну, давай свою лапу, радость моя.

Она наклонилась к нему, но в это мгновение он, схватив ее за руку, резко потащил на себя, на кушетку.

– Может, поцелуешь меня, Марго?

«Какая у него мощная хватка, – подумала она. – Да он и в самом деле сильный мужик».

Марголис вышел из кладовки с подносом, на котором стояли бутылки и стаканы, поставил его на столик черного дерева рядом с кушеткой.

– Вот здесь я занимаюсь своей работой, – сказал он. – Гении без соответствующей обстановки ничего не в силах сотворить… Садись вот здесь! – Он указал на кушетку, где лежал Каткарт. – Знаешь, я сам подстрелил вот этого льва… Прошу меня простить. Минуточку… – Он подошел к балкону, включил там свет.

Дверь за ним снова закрылась, и комната погрузилась в темноту. Горели лишь подсветки над картинами.

Родней сел на кушетке, пододвинулся к самому ее краю.

– Ради Христа, выпей чего-нибудь, сестрица…

– Ладно, Сай, налей мне капельку джина, – сказала Марго.

Она села рядом с Роднеем.

Да, он на самом деле привлекательный мужчина. Она позволила ему себя поцеловать. Но в ту же минуту его правая рука поползла по ее бедру под юбкой. Она вскочила, отбежала в противоположный угол комнаты, снова стала разглядывать выставленные картины.

– Ну, не будь глупышкой, – вздохнул он, падая спиной на кушетку.

Сверху до них не доносилось ни звука. Она невольно начала дрожать. Интересно, что так долго делает там наверху Марголис? Она снова подошла к кушетке, брызнула в стакан несколько капель джина. Родней Каткарт вдруг вскочил на ноги, крепко обнял ее сзади, игриво укусил за ушко.

– Ну-ка прекрати весь этот вздор, ты ведешь себя как дикарь. – Ей совсем не хотелось вступать с ним в борьбу, еще запачкаешь платье.

– Но это же я, – шептал он ей на ухо. – Ты меня так возбуждаешь!

Марголис стоял перед ними с газетами в руках. «Интересно, – подумала Марго, – как долго он находится здесь, рядом?» Родней Каткарт снова повалился на кушетку, закрыл глаза.

– Ну а теперь, Марго, дорогая, садись, – сказал Марголис ровным тоном. – Я хочу рассказать тебе одну историю. Посмотрим, вызовет ли она у тебя какие-то ассоциации.

Марго почувствовала, что краснеет. У нее за спиной Родней тяжело дышал, словно в беспокойном сне.

– Итак, тебе надоела круговерть европейских столиц, – продолжал Марголис. – Ты дочь старого армейского офицера. Твоя мать умерла. Ты успеваешь повсюду – танцы, званые обеды, любовные дела. Ты получила множество предложений руки и сердца. Отец твой – либо француз, либо испанский генерал. Родина призывает его к себе. Его отправляют в Африку, чтобы там противостоять воинственным маврам. Он намерен отправить тебя в монастырь, но ты хочешь поехать вместе с ним, настаиваешь на этом. Ну, ты следишь за мной?

– Да, слежу! – порывисто сказала Марго.

– Девушка проникает зайцем на корабль, чтобы вместе с ним отправиться на войну. На том же судне едет молодой студент американского колледжа, который тоже убежал из колледжа, который тоже убежал из дома, чтобы вступить в Иностранный легион. Позже мы узнаем причину. Это будет твой друг Сай. Вы встречаетесь… Все очень хорошо между вами. Твой отец серьезно болен. В это время ты находишься в грязном форте, осажденном дикарями – кровожадными, дико орущими местными жителями.

Сай прорывается через блокаду, чтобы доставить твоему больному отцу необходимое лекарство, которое может спасти ему жизнь. После возвращения его арестовывают как дезертира. Ты спешишь в Танжер, чтобы просить заступничества у американского консула. Жизнь твоего отца вне опасности.

Ты возвращаешься как раз вовремя и опережаешь расстрельный взвод. Сай – американский гражданин, он получает заслуженную награду. Сам генерал целует его в обе щеки, и передает свою красавицу дочь в его сильные, крепкие руки. Больше я не стану ничего рассказывать… Пусть эта история глубоко западет тебе в душу. Само собой, это лишь небольшой набросок. Все это вздор, но он открывает перед режиссером определенные перспективы. Я вижу тебя именно такой, способной рисковать всем на свете ради любимого человека, – своей репутацией, даже жизнью. Ну а теперь я отвезу тебя домой… Вот, Сай спит. Он сущее животное, грубиян, белокурая бестия.

Марголис, помогая ей надеть пальто, задержал руки на ее плечах.