маленькую горную березку, торчавшую в расселине, и упиралась подошвами желтых сапог в жидкие кустики травы на крошечном выступе в горе.
— На себя.
Лена закатила глаза и вытянула свободную руку в воздух, словно бы пытаясь схватить несчастную овцу далеко внизу.
— Я похожа на Иисуса, дурень!
Я покачал головой.
— Иисус не носил красного дождевика. Лезь обратно!
Но нет — теперь Лена решила снять дождевик.
— Лезь обратно, Лена! — крикнул я, испугавшись, и рванулся вперед, чтобы протянуть ей руку.
Но как только Лена сделала шаг наверх, березка вырвалась из горной стены, и Лена полетела вниз с деревом в руке и воплем на губах.
Много раз на моей памяти Лена падала с высоты, но никогда я не был настолько уверен, что теперь она точно разбилась насмерть. Не забуду этого жуткого спазма в животе, когда я высунулся насколько сумел далеко за край обрыва и посмотрел вниз отвесной горной стены.
— О-о, моя рука! — донесся вопль откуда-то снизу. Мой лучший друг сидел на выступе чуть пониже овцы и раскачивался взад-вперед, баюкая руку.
— О, Лена!
— «О, Лена», «о, Лена»! Я руку сломала! — крикнула она яростно.
Я видел, что ей очень больно. Но она никогда не плачет, Лена Лид. Даже и сейчас слезинки не проронила.
Если б я мог кому-нибудь объяснить, как я бежал! И что это за родной дядя, который уходит так далеко, ни разу не оглянувшись?! Больше всего я боялся, что Лене надоест сидеть там, где она сидит, и она начнет карабкаться наверх. Это было бы очень на нее похоже. Я бежал так, что у меня был кровавый привкус во рту, и все время перед глазами у меня стояла Лена в красном дождевике, как она падает без парашюта, будто крошечный злой супермен. Я понял тогда вдруг, что если с Леной что-то случится, то я тоже не смогу жить дальше. Куда подевался этот дядя Тор, ну куда?! Я кричал, спотыкался, бежал и снова кричал. Так я добежал до места, где Тиндене начинают полого спускаться вниз. Там я наконец нашел дядю, но был уже так зол, что только всхлипывал.
— Если меня каждый раз будут снимать вертолетом, я готова падать с Тиндене чаще, — сказала Лена, когда мы с ней сидели на туе дня через два. Она была переполнена всем, что с ней произошло, — особенно тем, что за ней прислали вертолет.
— А когда меня загипсовали, мы с мамой и Исаком отправились в кафе. Потому что я столько раз попадала в больницу, что это пора было отметить.
Лена засмеялась и стала барабанить по своему гипсу.
— Трилле, а ты небось тоже хотел бы упасть с Тиндене?
Я улыбнулся, но ничего не сказал. На самом деле Лена не понимает, как я боялся, что потеряю ее, если она разобьется, упав с Тиндене. Я даже не мог сказать этого вслух. Но когда я ложился вечером, то не мог отделаться от грустной мысли: наверняка Лена не так сильно боялась бы за меня, если бы я сидел на том выступе.
ЛЕНА ДЕРЕТСЯ
Однажды вдруг заехал Исак, хотя все были здоровы. Он въехал во двор на мотоцикле, мы с Леной играли в это время в крокет. Лена от удивления забила шарик в живую изгородь. Это ее всегда злит.
— Со мной все в порядке, — грубо сказала она.
Исак ответил, что он рад слышать, что с Леной все в порядке. Это даже немного непривычно, сказал он, но очень хорошо.
Оказалось, что он привез деталь для мотоцикла в ванной.
Мамы нет дома. А она эту деталь заказывала? — спросила Лена придирчиво.
— Нет, это сюрприз, — ответил Исак.
Видно было, что он смущен и нервничает. Думаю, я бы тоже чувствовал себя неловко, если бы приехал вот так сюрпризом, а там Лена с молотком для крокета.
— Не хочешь поиграть с нами, пока она не пришла? — выпалил я, прежде чем Лена еще раз открыла рот.
— С радостью, — сказал Исак.
Лена замолчала и стояла молча, но вдруг вспомнила о загнанном в кусты шарике.
— Ладно, играем сначала, — вздохнула она и сунула руку в кусты, нащупывая шарик.
Потом Исак стал приезжать часто. Половина мотоцикла постепенно стала похожа на целый. Первые недели Лена вообще не заикалась о госте ни словом. Она словно бы делала вид, что Исака нет. Но однажды, когда мы сидели на туе и смотрели, как ее мама и Исак закрывают цветник еловыми ветками, Лена сказала:
— Он не ест вареную капусту.
Я подался вперед, чтобы лучше видеть между веток.
— Лена, разве это так важно, про капусту?
Лена пожала плечами. Я видел, что она усиленно думает.
— Но для чего они тогда нужны, Трилле?
Я и в этот раз ничего не мог сообразить, мне даже стало совестно, что я не могу сказать ничего про папу.
— Он еще ест вареную морковку, — сказал я наконец, чтобы не молчать.
Исак тоже, с восторгом сообщила Лена на следующий день. Она скормила ему три морковины в дополнение к его собственным. Дед захохотал и сказал: «Бедолага». И Лена побежала обратно, потому что «бедолага» еще сидел у них в гостях. Я смотрел ей вслед, как она пробежала через пролом в изгороди и исчезла.
— По-моему, Лене приятнее проводить время с Исаком, чем со мной, — сказал я деду.
Он пытался заштопать дырку на носке. С очками на носу он был очень похож на сову.
— Это хорошо для Лены, что у нее появился Исак. Вот. Так что ты должен потерпеть, дружище Трилле.
— Конечно, — сказал я, подумав.
Дед обычно бывает прав.
Не знаю, морковь ли тому причиной, но Лена стала веселая и счастливая. Как будто рядом со мной поселилась бабочка. С непривычки это казалось странно.
Но в конце ноября, в среду, она вдруг снова сделалась прежней. Только гораздо более сердитой и мрачной. Я увидел это сразу, как только мы встретились, чтобы идти в школу. Она не сказала мне «привет». А это знак беды. Но в общем-то было даже неплохо, что она снова вела себя так. Это как раз нормально.
Я ничего не сказал. Потому что всем известно, что когда Лена такая, ничего говорить не надо.
