роста, и с него довольно». Думаю, и нынешнее исследование следует проводить в столь же объективном духе. То есть мы не будем выяснять, много ли это — 845.900 государственных служащих — или, наоборот, мало. Зато мы имеем полное право вычертить график и показать, куда мы зайдем, если темпы роста останутся нынешними. Мы можем задать законный вопрос: к какому году административный аппарат поглотит половину работающего населения? Все население? Чтобы это вычислить, в наше статистику придется включить государственных служащих в центре и на местах, сейчас у нас таковых 1.077.050 человек. Вот вам прогноз на два поставленных вопроса: 2145 год и 2195 год соответственно. Мы сейчас не будем рассуждать о новом типе экономики, которая сделает подобный образ жизни возможным. В официальных кругах считается абсолютно естественным и вполне приемлемым, что люди зарабатывают на жизнь чтением докладных записок и письменных справок. Можно не сомневаться — в общих чертах новая экономика уже разработана, и специалисты по планированию уже изучают ее многоплановое воздействие на жизни людей. Но такое умозрительное теоретизирование для рядового гражданина просто опасно. Существуют крупные и постоянно разрастающиеся отделы, для которых постичь грядущую утопию — основная работа, а посему оставим это дело для людей сведущих.

Центральное место в нашей системе управления занимает, конечно же, министерство финансов, и движение к прогрессу возглавляет именно оно. Министерство финансов озирает хозяйским оком всю структуру, следит за тем, чтобы деньги не бросались на ветер или на зарплату ненужным работникам. Тут надо хоть как-то прокомментировать деятельность этого министерства, тем более что многие видят ее явно в ложном свете. Обыватель убежден, что министерство финансов — это небольшая группа преданных делу эрудитов, закончивших самые престижные колледжи и поднаторевших в своем деле. Это, конечно же, люди, получившие классическое образование, которые каждый новый абзац выделяют буквой из греческого алфавита. Они обедают только в клубе «Реформ»[4], а кроссворды из газеты «Таймс» щелкают как орехи. Вечерами они наслаждаются классической музыкой, а выходные проводят в кругу семьи, у себя дома в Хэмпстед-Гарденз[5]. Мы склонны верить, что могущество этих людей соперничает с их загадочностью. По нашим подсчетам, их примерно человек 200, и нам, как налогоплательщикам, становится слегка не по себе — еще никогда за всю историю вымогательства столь многие не были должны столь много столь немногим. Однако наши предпосылки нередко ошибочны, и одна такая фактическая ошибка — численность работников министерства финансов. Сие важнейшее министерство, возможно, и невелико по сравнению с другими, но мало кому уступит в скорости размножения. Следующие цифры тому доказательство:

1935.. 1956.. 1966.. Прирост.

309…   1249.. 1639.. 430,42% или 13,88% в год.

Среди уважаемых министерств с многолетней репутацией, чьи функции принципиально не менялись, только одно, а именно военное министерство (прирост в год 13,18%), разрастается схожими темпами. Для сравнения рост, скажем, министерства техники статистически не имеет ни малейшего значения — его просто создали, и на этом была поставлена точка. Таким образом, мы вправе заключить, что именно министерство финансов играет первую скрипку. Между прочим, параллельно разбухали и другие ведомства, имеющие отношение к финансам, от министерства экономики до национализированного Английского банка, и есть резон вывести для них суммарные данные. При таком раскладе министерство финансов вырвется далеко вперед и станет просто недосягаемым.

Итак, в рассмотренном нами случае министерству финансов не удалось сдержать рост служащих в своих рядах, более того, своим примером оно вдохновило на размножение другие ведомства. Но нельзя не признать и другого — оно сумело ограничить затраты на содержание своих служащих. Высшие государственные чины потребовали и получили компенсацию, вполне сопоставимую с зарплатой боссов- промышленников, — это факт; но есть и другой факт — чиновникам рангом пониже, мелкой сошке, скорее недоплачивают, нежели наоборот. Верно, общие выплаты по зарплате поднялись с 298 миллионов фунтов в 1951 году до 773 миллионов в 1965-м. Но возьмем отдельного чиновника средней руки и спросим: а поспевает ли этот рост за инфляцией, ведь деньги постоянно падают в цене? Как насчет покупательной способности? Соответствует ли в этом смысле уровень средней чиновничьей зарплаты 1951 года (440 фунтов) уровню 1965-го? Цифра эта выросла до 1057 фунтов, но при всем желании эти усредненные деньги никак не назовешь богатством. Любой консультант из сферы производства докажет: удвой зарплату, сократи вчетверо число работников — пользы для дела будет больше. Но не будем заострять на этом внимание, ибо мы хотим лишь отметить — министерство финансов катастрофически оплошало, не сумев сдержать рост своих сотрудников, зато по части сокращения расходов пусть скромно, но тем не менее преуспело.

Что же все-таки сказать об исходном пророчестве? Служащие действительно множатся по закону, который регулирует расширение их департаментов. Работа действительно растягивается, чтобы заполнить наличное время. И сам факт, что люди заняты, вовсе не доказывает, что они заняты чем-то полезным. Мы не можем, однако, доказать с цифрами в руках, что ежегодный рост персонала на 5-6% — это норма. Вполне возможны непредсказуемые и достаточно частые выбросы параметра. У первых экономистов было такое поветрие — объяснять, к чему могут привести определенные обстоятельства: скажем, за дефицитом товаров последует рост цен, а если трудиться спустя рукава, упадет уровень заработной платы. Однако эти правила применимы только в условиях свободного рынка, когда никакие силы не ограничивают его торговую стихию и который не подвержен нажиму со стороны правительства. Более того, он должен быть свободен от воздействия гражданских беспорядков и войн. Но в XX веке благоприятных обстоятельств просто не было. В некотором роде закон Паркинсона (точнее, его первый закон) постигла та же судьба. Автор вывел (весьма приблизительно) некие темпы размножения административного аппарата, имея в виду мирное время. Он исходил из отсутствия финансовых кризисов или внутренних революций. Но вот вопрос: можно ли считать эти условия доминирующими в рассматриваемом десятилетии? А в предстоящем? В наш век жизнь не вгонишь в рамки жестких правил, тем более когда сами эти правила широко известны. К тому же автор не сделал скидку на влияние, какое может оказать его собственная теория, и в этом его ошибка. Но даже если этот фактор в числе прочих и способствовал неразберихе в английском правительстве, ничего не меняется в принципе, а именно: сегодняшний Лондон (как и Вена) — это непропорционально большая столица империи, которой уже нет в природе. Ведь штаб-квартира английского правительства замышлялась не как административный стержень Британских островов, а как центр паутины, которая опутывала полмира. Но эта мощная функция отмерла, и нынче Уайт-холл не просто громоздок до крайности, он нелеп. Не знаю, хватит ли у нас духу на реформу, а вот посмеяться нам не запрещает (пока что) никто.

Центральная проблема нашего времени — источник почти всех прочих трудностей — определяется застоем политической мысли в эпоху технического прогресса. Исключительно сложные механизмы попали в руки политиков, черпающих вдохновение во временах, когда главным транспортным средством был экипаж с запряженной в него лошадью. Эти деятели с радостью будут отстаивать достоинства демократии либо диктатуры, но не шевельнут и пальцем, чтобы доказать свою (или чью-то еще) теорию на фактах. Другими словами, научный подход к решению политических проблем, можно сказать, еще и не применялся. Более того, когда попытки подойти к политике научно все-таки делаются, первым задают вопрос, на который просто не может быть ответа. «Какова, — спрашивают люди, — лучшая форма правления?» Но для кого, где и когда? Ведь одним решением не решить двадцать разных проблем, а ответ, верный сегодня, едва ли будет таковым через десять лет. Пожалуй, разумнее поставить вопрос так: правительство какой страны сегодня лучше всего справляется со своей задачей? Но и на этот вопрос ответить гораздо труднее, чем кажется с первого взгляда. На тщательное изучение его уйдут крупные денежные, профессиональные и временные ресурсы. Но ценность представит даже и приблизительный вывод, и поверхностный анализ — в этой трясине дезинформации, предрассудков, догадок и тумана мы, быть может, почувствуем под ногами крошечную