Орландо Бошем Авилой.[56] Оба последних деятеля — верные люди ЦРУ. Два года назад Домингес был очень дружен с Педро Ройгом, который входил в группу, тайно руководимую ЦРУ из Майами, планировавшую покушение на руководителя коммунистической Кубы.
«Не поэтому ли сорвался так четко разработанный план? — подумал Праведник и прикурил свежую сигарету «Тарейтон» от почти догоравшей. Перевернул еще несколько страниц, углубился в чтение. — Сам факт и интуиция старого агента не вызывают сомнений», — не подумал, а утвердительно сказал он самому себе. Праведник давно придерживался принципа, по которому всякий алогичный акт или противоречащее здравому смыслу действие человека есть наиболее логичный сигнал тревоги. «Чем объяснить, что этот самый Домингес вдруг оставил доходное место крупье? Подпольный игорный дом, принадлежащий Мануэлю Артиме,[57] — прибыльное дело. Разве что ночная работа? Но Домингес молод и здоров. Перешел же в мясо-молочную фирму, теряя при этом в месяц верных двести, а то и триста долларов! А чтобы у него обнаружилась богатая тетушка, что-то никто не слыхал. И куда полез? В лабораторию Академика Майкла. Если бы об этом пронюхали в ЦРУ! Домингес и его хозяева — откуда им знать, что лучший повар Майами устроился на кухню лаборатории по моей указке? — тут же и попались бы».
Он набрал номер телефона.
— Билл, это я! Помнишь, мы были на крыше прачечной по Седьмой улице Северо-Запада в доме № 1968? Думаю, на днях нам предстоит новое путешествие. Надо найти то, что мы искали, даже если тебе придется прочесть всю его чертовскую библиотеку. Заходи ко мне в конце дня.
«Письма, отправляемые им на адреса в Мехико и Каракас, содержат тайнопись, — продолжал Праведник рассуждать про себя. — Адресаты — по достоверным данным от руководителей групп ФБР в этих странах — связаны с посольствами кастровской Кубы. И потом заключение экспертизы не вызывает сомнений».
Защелкал аппарат внутренней связи. Он нажал на клавишу, и тут же послышался надтреснутый баритон:
— Шеф, просили зайти? Это я — Fall-trap.[58]
— Заходи! Только выплюни прежде жвачку. — Он прочел вслух: — «Известные нам реактивы не в состоянии проникнуть под защитную пленку, применяемую объектом. Для окончательного анализа необходимо нарушить ткань бумажного листа». — Хлопнул ладонью по столу.
«Его можно брать! Давно! Но нет, не сейчас… Уверен! Этот Домингес роет ход под лабораторию Майкла. Пусть роет! Там поглядим», — заключил Праведник.
В кабинет вошел рыжий сыщик по прозвищу Ловушка.
— Шериф! — так обращались к руководителю флоридского отделения ФБР немногие сотрудники. — Ваш заместитель укатил на собачьи бега. Там местные дельцы перестреляли друг друга из-за какого-то пса. А у второго шерифа в это дело вложен капиталец…
— Ты что, пришел мне пересказывать биографию моего заместителя? — Праведник прикусил мундштук сигареты.
— Ради бога, шериф! Мне поручена опека над этим мистером Брауном.
— Так и продолжай исполнять полученные инструкции. И обрати особое внимание на три момента.
— Слушаю вас внимательно, шериф!
— Этот тип вообразил себе — ну, когда начинал карьеру, было понятно, — что он дальний родственник Карло Грехама Фишера. Ты помнишь, надеюсь, где у нас в городе имеется надпись по камню:
«Он вылепил Великий город из джунглей»?
— О да, конечно!
— Так вот, всякий раз, когда мистер Браун появляется здесь, он считает своим долгом приблизиться к памятнику одного из отцов наших, снять шляпу и постоять молча минуту. Ее вполне достаточно, чтобы при желании отправить любого в нынешний мир Карло Грехама Фишера. Второе! Всякий раз, появляясь в Майами, мистер Браун обязательно едет на Хилиф-ипподром. Там он покупает, в зависимости от успеха в делах, определенное количество билетов на лошадь под номером семь во всех заездах кряду. Скрывается за паддок[59] и ждет. И, наконец, чаще всего перед отъездом, он посещает городское кладбище, — девятая линия, могила № 15711 — и возлагает цветы на плиту покойной Авы Смит. Полагаю, что таким образом он самому себе, хотя думает, что богу, пытается доказать свою непричастность к гибели Авы. Много лет назад она была у него, он напоил ее, а домой не повез. Ава сама села за руль и… приехала на кладбище. Во всех трех местах усиль наблюдение. Это все! Иди занимайся своей жвачкой, мистер Ловушка.
— Спасибо за доверие, шериф. — И рыжий сыщик вышел.
Одновременно раздался телефонный звонок и замигал глазок на ручке зеленого телефона.
— Хелло! Говорите! А, это ты, старина. Представь себе, вот сижу и жду твоего звонка. Ну, что нового? А… Отлично! Лапки черных крабов под русским соусом, валенсианская паэлья и мороженое в торте, облитом горящим ромом… И он, наш Домингес, тут как тут! Что и требовалось доказать! Бабочка и должна лететь на огонь. Поглядим, мой дорогой. Продолжай! Поглядим, а там вместе придумаем ему? а11-тгар! Звони!
Комната размером пять на четыре с половиной скорее походила на уютный кабинет ученого гуманитарных наук, чем на класс. Тем не менее она служила классом индивидуальной учебы, где каждый день с 9 до 13 и с 14 до 18 часов занимались ученики — будущие бойцы переднего края.
— Я поставил тебе задачу, Мануэль, и попросил немедленно дать ее решение. Оно записано на магнитофон. Теперь, в часы самостоятельной подготовки, ты обдумай еще раз нарисованную мною ситуацию, и послезавтра, когда мы вновь встретимся здесь, продолжим разбор. Мы сравним оба решения и поговорим о психологии и применении их на практике. — Рамиро Фернандес Гарсиа, уже знакомый нам «Эль Гуахиро»[60] — шахматист, предложил юноше с шевелюрой, как у Шопена, и длинными, как у пианиста, пальцами закурить, включить вентилятор, а сам, сделав глубокую затяжку, поудобнее устроился в кресле. — У меня был приятель, который всякого нового знакомого обязательно спрашивал, указывая на первую попавшуюся машину, какая в ней главная деталь. Ответы сыпались самые различные, а он непременно говорил: «Нет, нет и нет!» Потом же пояснял: «Главная деталь всякой машины есть голова ее владельца». Но чтобы главная деталь была еще и лучшей и верно служила ее владельцу — это уже говорю тебе я, — она на основе познаний действительности должна превосходно ориентироваться в обстановке. Энгельс писал; все, что побуждает человека к деятельности, должно проходить через голову. А в твоей предстоящей деятельности — тем более. Уясни себе, что хорошо работающая психика есть залог успешных действий, конечно, плюс знания, умение, навыки и привычки. Да, в твоем конкретном случае, Мануэль, — я хотел тебе это сказать еще на прошлом занятии, — следует серьезнее заняться запоминанием. У тебя душа художника, и ты более силен в воображении — это тоже важный процесс, он помогает понимать и предвидеть ходы противника, быстрее других распознавать изменения в обстановке. Но у тебя есть опасная склонность, в тебе превалирует механическое запоминание, а в двадцать два раза более продуктивным, по сравнению с механическим, является запоминание смысловое. Наипростейший пример. Ты хочешь закурить, берешь пачку сигарет. Останови себя, подумай и ты тут же обнаружишь на пачке вмятину или царапину, на сигарете прожилку или изъян в мундштуке, и увидишь, насколько желт табак, и заметишь белизну папиросной бумаги. Сохранение запечатленного, запоминание осуществляется путем осмысливания и борьбы с забыванием. О разных видах памяти — двигательной, словеснологической, эмоциональной и образной — тебе расскажут теоретики. Но быстроту запоминания, полноту сохранения, длительность хранения, точность и готовность воспроизведения тебе надо самому в себе тренировать. Память — это твое оружие. Она необходима как в осуществлении твоих намерений, так и в защите.
Рамиро Фернандес встал, загасил сигарету, подошел к окну и задумался.
За эти годы Рамиро Фернандес почти не изменился. Украшением его, человека внешне весьма незаметного, были и теперь лишь удивительные глаза, которые то вспыхивали от негодования, то светились добротой, то убивали холодным равнодушием. Внимательный наблюдатель мог бы только сказать, что у
