На вышке управления полетами монотонность работы отлаженной системы нарушилась — операторы засуетились, в глазах их запрыгали чертики любопытства. Внезапно на пульт управления поступил приказ разорвать график и на полчаса раньше принять рейс № 349, исполнявшийся быстроходным и комфортабельным «Боингом-727», в девять утра вылетевшим из Вашингтона. Машина была уже на подлете.
Плотный человек выше среднего роста, с непомерно развитыми трапециевидными мышцами, несколько сутулившими его спину, прислонился к одной из колонн открытой площадки для встречающих. Там среди растений искусственного тропического садика росли белые хибискусы. Человеку, ежечасно соприкасавшемуся с серым, бурым, зеленовато-желтым, смертельно-черным и другими оттенками, с которыми у людей обычно ассоциируется грязь, они нравились более других цветов. Он разводил белые японские гвоздики-хибискусы в саду у своего собственного дома.
Энергично поправив средним пальцем темные очки, поплотнее насадив тонкую, из панамской соломки, шляпу с широким красным околышем и незаметно дотронувшись до кольта в кобуре под пиджаком, шеф флоридского отделения ФБР изготовился, словно спортсмен на старте.
Он — все его звали Праведником — лучше других знал причину ломки графика и опережения рейса № 349. Именно ему было предписано обеспечить безопасность встречи и пребывания в Майами прилетавшей в этот южный город из Вашингтона важной правительственной персоны. Праведник отдал все необходимые распоряжения, но лично встречаться с персоной не пожелал. Они когда-то были близко знакомы, более того — они были дружны. Три десятка лет тому назад вместе начинали службу в Федеральном бюро расследований здесь же, в Майами. Он вслед за ошеломившим близких, друзей и знакомых первым успехом—раскрытие и ликвидация местной мафии, не очень мощной, но уже тревожившей жителей и власти Майами, — оказался в кругу сильных мира штата Флорида. Там Праведник познакомился с дочерью известного промышленного магната и полюбил ее безотчетно, как мальчишка. Но друг его, который теперь был зарегистрирован под именем Генри Браун в списке пассажиров «Боинга-727», исполнявшего рейс № 349, отбил у него невесту, женился на ней, покинул Майами и за последние годы, скорее всего при помощи связей тестя, сделал карьеру.
Этот самый Генри Браун мог бы прилететь на собственном самолете и на государственном, принадлежащем ЦРУ, который был бы предоставлен в его личное распоряжение, но не сделал так, по- видимому, из соображений конспирации. Этот факт красноречивее всего говорил шефу местного отделения ФБР о значимости миссии, с которой на сей раз прилетал в Майами его непрощенный и вечный враг.
С тех пор Праведник женился дважды и оба раза неудачно. Содержал и первую и вторую семью, а сам уже десять лет жил бобылем в окружении слуг-негров. Легкодоступные женщины, как и светские дамы, ставшие за последние полвека столь же доступными, не волновали. Неумолимо действовала истина, что самая сильная, самая крепкая любовь — не познанная до конца. Он страдал — отсюда иной раз бывал непомерно жесток как с преступниками, так и с подчиненными, стыдился этого и считал, что виною всех его бед был тот, кто увел от него любимую. Временами чувство, которое иначе как дикой злобой не назвать, перехлестывало через край и властно взывало к отмщению. Сдерживало другое — преданность долгу и еще что-то в душе, что — он никак не мог понять.
Вот и сейчас его словно пригвоздило к железобетонному столбу, поддерживающему смотровую площадку.
На полосе показался «Боинг-727». Праведник поглядел на часы. От служебного здания к «Боингу» направилась машина с трафаретом на крыше — «Follow me».[45] В ней сидел его человек. Как только «Боинг» встал на место стоянки, заглушил турбины и к лайнеру устремились три самодвижущиеся лестницы, из-за угла здания аэропорта выехал обычный, не привлекавший внимания «шевроле». В нем рядом с шофером сидел сотрудник ЦРУ. Одна из лестниц, опережая другие, подъехала к выходу из первого салона. Дверь тут же распахнулась, и в проеме появилась столь знакомая импозантная фигура мужчины, теперь носившего имя и фамилию Генри Браун.
Мистер Браун, если судить по внешнему виду, здоровый, преуспевающий и вполне уверенный в себе господин, проворно сбежал вниз, помахал дружелюбно командиру корабля и старшему стюарду, которые вышли следом на площадку лестницы, сдерживая поток пассажиров, и юркнул в «шевроле».
На выезде с территории аэродрома в хвост «шевроле» пристроится «бьюик» с заместителем шефа отделения ФБР и двумя до зубов вооруженными полицейскими в штатском. За каналом Тамиами, у заброшенной площадки бывшего автокинотеатра, «шевроле» остановится у обочины, и гость пересядет в «паккард» представителя ЦРУ. Далее задача флоридского отделения ФБР — обеспечивать безопасность на расстоянии.
Но что станет делать лично он — это пока было ему неизвестно.
«Паккард» меж тем уже свернул на Флаглер-стрит, чтобы тут же по Пятьдесят седьмой улице выехать на шоссе., идущее к Национальному парку Эверглейдс. Когда вдали заблестело озеро Окичоби, «паккард» резко притормозил и шмыгнул в сторону, под знак «Проезд запрещен». «Бьюик» последовал за ним, но несколько увеличил дистанцию. Как только за деревьями показался высокий каменный забор с двойными бронированными воротами и сторожкой, водитель «паккарда» подал сигнал. Ворота автоматически распахнулись, и два охранника в одежде фермеров — руки в карманах — встали по обе стороны въезда.
Мистера Брауна устроили в одной из загородных вилл, принадлежавших ЦРУ. Он пожелал принять душ, зная наверняка, что стоит ему выйти из просторной, с бассейном, ванной комнаты, он найдет в спальне уже приготовленные для него свежее белье и новенький легкий костюм из «тропикаля», вызволенные из чемоданов. Не желая откладывать знакомство с обстоятельствами дела, которое привело его в Майами, мистер Браун распорядился ждать его у машины через полчаса и затем немедленно доставить в лабораторию.
Лаборатория находилась в северо-западной части города, среди промышленных предприятий, но была должным образом замаскирована. Вход в нее осуществлялся из трех домов конторского типа на противоположной стороне улицы, по самостоятельным подземным туннелям. Тыльная сторона здания лаборатории, сложенная из силикатного кирпича, была заляпана рекламой, исписана именами кандидатов республиканской, демократической партий и главарей антикастровских организаций и не вызывала сомнений в том, что служила задней стеной второстепенного складского помещения. Однако внутренняя часть, скрытая по бокам от чужого взора ложными навесами в два этажа, сверкала белизной и демонстрировала достижения сверхсовременной техники. Двери под кодами, автоматические ставни, внутренние лифты внеконтактной связи, интерфонная и односторонняя—с экраном у начальства— телесвязь, прямые телефоны с Лэнгли[46] и Вашингтоном в кабинетах шефа и руководителей секторов, компьютерное микрофильмовое книгохранилище с изданиями по специальности на многих языках, просмотровые кинозалы и новейшее оборудование говорили красноречивее всяких слов о щедрости финансирования лаборатории. Двор с садом был разбит на три участка, территория которых спрятана от постороннего взгляда за сплошной стеной огромного склада с гаражом под вывеской фирмы, продающей сельскохозяйственные удобрения. Фасады их выходили на параллельную улицу. «Склад сельхозудобрений» — там было три сотрудника, изображавших торговлю, — и гараж принадлежали ЦРУ.
В лаборатории, в разных секциях ее, работали люди, которые не общались между собой, разве лишь по интерфону, и то с разрешения шефа. Они носили в зависимости от положения только имена или только фамилии, в подавляющем большинстве вымышленные. Тот, кто возглавлял всю лабораторию, был профессиональным ученым-разведчиком с солидным стажем и подчинялся Главной квартире, получая необходимую помощь от представителей ЦРУ в Майами.
Сотрудник ЦРУ доставил мистера Брауна к одному из трех домов и распрощался с ним до пяти вечера.
Мистер Браун тепло поздоровался с человеком, встретившим его у выхода из туннеля, так тепло, что можно было подумать: мы стали свидетелями встречи давно не видавших Друг друга братьев. Шеф лаборатории, маленький, лысый, с постоянно бегающими глазами, землисто-желтым лицом наркомана, всем своим видом вызывал брезгливое чувство, но в то же время ощущалась в нем скрытая внутренняя энергия и воля. В тот день улыбка победителя не сходила с лица «милого и дорогого Майка». Так назвал шефа лаборатории мистер Браун.
