было, и пришлось обходить всех столяров. К сожалению, ни у кого не нашлось подходящего дерева. Пробовали мы и другой вариант. Нам сказали, что на рифах есть немало разбитых яхт, останки которых находятся там уже несколько лет. Среди них, дескать, можно найти что-нибудь стоящее. В этих поисках мы провели впустую целую неделю. А уже договорились и о месте в сухом доке, и о кране, чтобы поднять лодку.

Таитяне обладают чудесным качеством, если, конечно, ты не связан с ними непосредственно срочной и напряженной работой. Они со всем соглашаются, им просто неудобно тебе в чем-либо отказать. Для них главное – не огорчить тебя в данный момент. «Да, конечно, найдем. Непременно отыщем для вас подходящую мачту. Обязательно что-нибудь придумаем, сделаем». Но это от душевной деликатности, доброты. Они не желают говорить что-нибудь такое, что может огорчить тебя или воспримется как грубый отказ. К сожалению, когда доходит до дела, все слова оказываются пустой отговоркой.

Мы, наверное, еще целый месяц наивно носились бы всюду в поисках мачты, если бы не мосье Локай, близко к сердцу принявший ремонт нашей «Джу». Он вспомнил, что несколько лет назад Пьер купил два гика. Один из них ему не понадобился, и летчик оставил его где-то в порту. Необходимо было разыскать Пьера. Сам Пьер уже слышал о том, что мы ищем мачту, но ему и в голову не пришло, что его гик может нам пригодиться.

Итак, мы поставили лодку в сухом доке. Это вызвало паломничество жителей города, ибо на суше лодка выглядела довольно внушительно, не то что на воде. Да к тому же теперь каждый мог воочию убедиться, что рассказы об отсутствии киля у нашего суденышка – не досужий вымысел.

И начались муки, называемые «сухой док». Во всех книгах о путешествиях, которые я прочла, самыми черными красками описан ремонт судов в сухом доке. Это изнурительное строгание, скобление, чистка, окраска, вздохи и охи, труд до седьмого пота. Но самое главное – ему не видно конца. Когда становится жарко (к 9.30–10 часам), таитяне бросают работу, уходят в тень и ведут там не менее жаркие шахматные баталии. Другие же, спрятавшись в тень, просто любуются океаном. Я заметила, что в доке оставались работать только мы, француз Мишель и несколько американцев, ремонтировавших чужие яхты, чтобы подзаработать немного денег и продолжить плавание.

Обратились с помощью мосье Локая к военным с просьбой сделать нам новое перо руля. Нам ответили: сделают все, что смогут. И через два дня мы имели новый руль. Очень сложно оказалось приспособить новый гик вместо мачты. Хорошо, что в шторм спасли ванты: во всем городе не оказалось вант нужного нам сечения. Наводили порядок, чистили лодку и изнутри. Что-то случилось с аккумуляторами. Что именно, помню смутно. Обрела способность легко забывать о всех неприятных эпизодах в жизни. Отлично помню лишь одно: с утра и до вечера торчали в доке и, несмотря на жару, торопились так, как умеем это только мы. Мной овладело острое ощущение, что жизнь проходит мимо и мы никогда не сможем выбраться из этого дока. Когда таитянам становилось жалко нас, они приходили помогать. Дончо занимался снабжением и без конца обходил магазины и склады. Он утверждал, что успел подружиться по крайней мере с 20 китайцами.

На 12-й день покрыли днище лодки антифаулингом (средством против обрастания), и тут только я поняла, что нашим мукам пришел конец. После того как днище покрывается антифаулингом, лодка должна быть спущена на воду не позднее чем через 24 часа.

Решили остаться в Папеэте еще на неделю. Осмотрим остров, сделаем съемки, побываем на острове Муреа, который уже столько дней соблазнительно маячит напротив и манит к себе. По сути дела, если исключить 12 дней ремонта, в нашем распоряжении было всего о дней, из которых два мы проспали.

Когда вечером мы возвращались в отель, то, если не очень уставали, заходили в бар. Здесь собираются самые примечательные личности Папеэте. Из-за ремонта Дончо тратил больше энергии, чем я, и обычно засыпал как убитый. А у меня было несколько друзей, и, если не хотелось спать, я проводила с ними время допоздна. Один из них был из Новой Зеландии, другой – американец с Гавайских островов. Да еще Папа Жули, который вот уже десять лет собирается вернуться во Францию, но каждый раз обязательно что- нибудь случается такое, что мешает ему уехать.

Однажды вечером мы были свидетелями очень смешной, типично таитянской истории. Мариама, очень красивая девушка, с которой мы подружились, пришла в бар со своей сестрой. Она представила ее весьма торжественно, и мы все расцеловались с ней. Я совершенно случайно спросила Мариаму, чем занимается ее сестра. Красавица объяснила, что ее сестра танцует. И я решила, что она танцовщица в каком-нибудь баре.

– Значит, сегодня она не работает?

– Какая работа? – удивилась Мариама.

– Но ведь она работает в баре танцовщицей.

– Нет, нет, – и обе девушки громко расхохотались. – Она просто любит танцевать и по вечерам ходит в бары, чтобы потанцевать.

– Ага, понятно, – закивали мы с Дончо. Но почему Мариама представила это как основное занятие сестры, мы так и не поняли.

Обе девушки выпили по бокалу мартини и попросили у Папа Жули ключи от его машины, чтобы съездить домой и переодеться. Девушки были в парео. Приехали они на машине Мариамы, но сейчас ей не хоте лось заводить свою. У нее был оранжевый «фольксваген» с весьма странным норовом.

Девушки взяли ключи и ушли. Через два часа вернулись в длинных платьях, очень нарядные, красивые. Обе заливались смехом. «Нет машины», – объяснила Мариама. Оказывается, ее взял для своих дел брат Мариамы. Завтра обещал вернуть. Тут уже и мы с Дончо не выдержали, захохотали, а Папа Жули рассердился и стал бранить их. Но из-за перенесенной операции – рак горла – он не говорил, а лишь шипел. Девушки, видимо, ничего не разобрали из его шипения, и потому его возмущение не мешало им продолжать смеяться.

На другой день, вечером, увидев Папа Жули, я еще издали крикнула:

– Алло. Папа Жули, ну что с вашей машиной?

– Ах, да что говорить, нет ее. Я страшно возмущен. Сегодня у меня было важное дело в центре, но я не смог там быть.

. – Как не смог? До центра пешком идти всего 12 минут. Если хотите, завтра утром мы проводим вас. Нам это нетрудно, да и дорога красивая.

– Пешком?!

Он удивился так, будто ему предлагали идти пешком в Соединенные Штаты Америки.

– Зачем же мне ходить пешком, когда у меня есть автомобиль?

– Да, но ведь сейчас его нет.

Подобный диалог велся пять дней. Мы с Дончо от души забавлялись. Наконец приехала Мариама, вручила ему ключи от машины и сообщила, что автомобиль немного барахлит, но зато это его собственный лимузин, а не какой-то другой. Папа Жули серьезно поблагодарил девушку и заказал для нее бокал вина.

В нашем отеле проводились конкурсы «Мисс Таити». Со всех островов съезжались красавицы, уже прошедшие у себя отборочные состязания, чтобы принять участие в финальном туре. Из трех недель, которые мы прожили в отеле, две субботы шли конкурсы красавиц. Первый – «Мисс Дракон». Его участницы – девушки-метиски: наполовину китаянки, наполовину таитянки. По-моему, это самые красивые девушки, каких я только видела в жизни.

На Таити проживает около тысячи китайцев. Поселились они здесь более века назад. Тогда это были бедные китайские кули, но, будучи трудолюбивее и бережливее местных жителей (за что те сегодня их презирают), они со временем сколотили состояние. В настоящее время большая часть бакалейных лавок, ресторанов и магазинов принадлежит китайцам. Они давно уж смешались с местным населением и от смешанных браков появились очень стройные, длиннокосые девушки с чуть раскосыми глазами. Бывшие кули теперь, разбогатев, заказывают женам и дочерям роскошные туалеты в Париже – признак и хорошего тона, и состоятельности.

Таитянский конкурс – это фейерверк цветов, факелов, музыки, шампанского, элегантных и красивых женщин. Проходит он в три тура. В первом девушки выходят одетые только в бикини. Этот тур самый бурный. Публика чрезвычайно темпераментна и непринужденна. Зрители поддерживают своих кандидаток громкими криками, взбираются друг другу на плечи. Для таитян красота – одно из самых ценных качеств