обязательно отснимем чудесные кадры. Пока же я записала их песни на магнитофон.

К сожалению, никто из нашей группы не говорил по-французски. Называю «группа» потому, что обитатели всех яхт, стоявших в заливе, жили дружно, одним коллективом. Была среди нас одна швейцарка в обществе американского морского офицера. Она-то и помогала нам общаться с местным населением. Правда, они вскоре отплыли. Но нам с Джуди, как самым непоседливым и общительным, удалось наладить дружеские контакты с островитянами и с помощью нескольких французских фраз, которые знала Джуди, добывать фрукты. Кое-где плоды мы покупали, а кое-где их нам просто дарили. Когда мы предлагали полинезийцам деньги, они энергично отмахивались, совали их обратно нам в карманы и заваливали нас всевозможными дарами. Мы возвращались к себе с огромными сумками, доверху набитыми плодами хлебного дерева, папайи (нечто вроде дыни, но растущей на дереве), манго и мелкими кислыми лимонами. Даже вино брали в долг у Рози. Почему в долг, я уже и не помню – вероятно, не было при себе денег. Помнится, однажды мы вернулись с Джуди из деревни с богатыми трофеями – несколько сумок с фруктами, много хлеба и два бидона вина. Всю поклажу несли трое курчавых, улыбающихся местных молодцев, а мы важно шагали впереди них. На берегу наши мужчины, ошеломленные этим зрелищем, встретили нас изумленными возгласами. А мы готовы были лопнуть от гордости и не пожелали дать никаких объяснений. Юноши, имена которых мы так и не запомнили, потому что в каждом насчитывалось до 15 гласных звуков, молниеносно вскарабкались на ближайшую пальму и набросали нам целую гору кокосовых орехов. Потом спустились на землю и показали, как тремя ударами ножа отсечь верхнюю часть ореха и пить прохладное и свежее бесцветное кокосовое молоко. В спелом орехе молоко превращается в твердую массу белого цвета, тоже очень вкусную и жирную. Из зрелого ядра получают ценную копру, которую сушат и затем продают.

Нас обвинили в том, что мы слишком быстро приспособились к распространенной на Маркизских островах полиандрии: когда одна женщина имеет одновременно несколько мужей – обычай тоже очень давний. Сказали, что нас можно спокойно оставлять здесь, на острове, но если все же Дончо и Джеф думают и дальше плавать с нами, то они не должны отпускать нас на базар одних. Мы приняли все обвинения с достоинством, ничего не отрицали. Но, как оказалось, никто из владельцев яхт не мог столь же удачно снабжать всю нашу компанию и фруктами, и плодами, и даже вином в кредит.

Чаще всего мы собирались на тримаране Джефа и Джуди или на нашей «Джу». На нашей лодке всем разместиться было, разумеется, невозможно, поэтому «гости» привязывали к ней свои динги и сидели в них. Я жарила плоды хлебного дерева, нарезав их ломтиками, словно картофель. Получалось очень вкусно. А Дончо вызвал всеобщее восхищение своим фирменным блюдом – «скурдулей», которое он готовил из собранных со всех яхт продуктов: сухого молока, орехов, чеснока, размоченного хлеба и еще бог знает каких специй.

Больше всего мне нравилось безмятежно ходить с яхты на яхту и вести нескончаемые беседы. Говорили о том, кто сколько плавал, кто как определял свое местоположение, с какими трудностями сталкивался, каким был ветер и сколько дней полный штиль держал судно у Галапагосских островов. Сообщали страшные истории о яхтах, разбившихся при столкновении с животными или налетевших на рифы, рассказывали, кто чем занимался на суше и о том, что, когда все надоедает, отправляются в плавание, накопив за многие годы деньги на приобретение яхты и на само путешествие. Компания подобралась очень разношерстная, но, к нашему удивлению, никто не был богат. Раньше я представляла себе, что странствовать по свету могут лишь богатые люди. Ничего подобного! Путешествуют самые разные люди, причем даже не обладающие крупными капиталами. У некоторых денег хватило только на покупку яхты, снаряжения и продуктов. Рассчитывают же они на то, что смогут подработать в каком-либо порту и затем продолжить свой путь.

В лагуне стояло на якоре еще одно судно – великолепная черная двухмачтовая шхуна. Говорили, что она принадлежит Жаку Брелу, но сам он не жил на судне, и, пока мы находились на острове, мы ни разу не видели его. Вероятно, он нашел укромное место для спокойного отдыха.

О чем говорят яхтсмены.

Вопросы систематизированы не по их важности. Этого сделать невозможно, потому что и характер, и интеллект у людей разные. Но одинаковые условия, одинаковый образ жизни, радости и тревоги – все это до какой-то степени уравнивает интересы.

Так много воспоминаний об этом острове сохранилось в моей памяти, будто мы провели на нем несколько месяцев. А по существу, пробыли там всего пять дней.

На третий день к нам зашел Джеф и озабоченно спросил, как мы решаем проблему «туалета». Все отлично понимают, что такое спасательная лодка, и все долго гадали, как же мы разрешили этот больной вопрос, но только Джеф осмелился спросить. «Мало того, что вы черт знает как справляетесь с этой посудиной в океане, так и на берегу вам приходится терпеть неудобства». В ответ мы лишь скромно пожали плечами. Как ему объяснишь, что на лодке все на виду, и мы вынуждены ждать, пока стемнеет, или же, вскочив в резиновую лодку (которая неизвестно почему стала пропускать воду), лихорадочно грести к берегу, обходя стороной все яхты, ибо нас могут окликнуть, куда это мы так спешим, или же от скуки отправятся с нами, чтобы подстраховать нас при переходе через полосу прибоя, где нужно быть особенно внимательным и осторожным, чтобы не перевернуться. Затем торопливо вытаскиваем лодку на берег и мчимся в редкую пальмовую рощицу, где то и дело шныряют туземцы. Вот с купаньем нет никаких проблем. В залив впадает речка с чудесной сладковатой водой. Правда, в ней моют лошадей, но это нам не помеха. Островитяне тоже купаются в этой речке. Однажды мы встретили целый класс ребятишек из начальной школы, которых вел на купанье молодой учитель.

Я занялась стиркой. Решила, что надо перестирать в речке всю заплесневелую, испачканную и просоленную одежду. Лесли вызвался мне помочь, а под конец присоединился и Дончо, который догонял и приносил уплывшие вещи. Было весело, мы плескали друг на друга, смеялись. Тем временем Дончо пытался уговорить дремавшего в тени юношу взобраться на кокосовую пальму, чтобы его сфотографировать. Для нас непостижимо их искусство лазания по деревьям. Упираются подошвами ног в ствол, охватывают его руками и, почти стоя, стремительно взбираются наверх. Нашему новому приятелю явно не хотелось прерывать приятную дремоту, но я не помню случая, чтобы Дончо когда-либо отказался от задуманного. В конце концов юноша оказался на вершине пальмы. Сбросил оттуда несколько кокосовых орехов и, ни