Он улыбнулся и крикнул. Арья крикнула в ответ и подняла руку. Эрагон, чтобы убедиться, что это действительно она, коснулся умом её сознания, и тот час же убедился в этом, а также в том, что у Арьи и зелёного дракона были мирные намерения. Он удалился из её сознания в следующее мгновение, ибо остаться в нём без её разрешения было бы грубо с его стороны; он знал, что получит все ответы на свои вопросы на земле, во время спокойной беседы.

Сапфира и зелёный дракон снова заревели, последний хлестнул своим плетеподобным хвостом; потом они снова начали гоняться друг за другом, пока не подлетели к реке Рамр. Там Сапфира возглавила их маленькую группку и, опускаясь по спирали, приземлилась на то же возвышение, на котором она и Эрагон начинали своё ожидание.

Зелёный дракон приземлился в сотне футах поодаль и низко присел, позволяя Арье выпрыгнуть из седла.

Эрагон развязал ремни на ногах и спрыгнул на землю, ножны Брисингра ударились о его ногу. Он бросился в сторону Арьи, она побежала к нему. На половине дистанции между драконами они встретились. Драконы пошли следом за ними, несколько более степенно ступая и тяжело топая.

Оказавшись рядом с Арьей, Эрагон заметил, что вместо кожаной полоски, которую Арья обычно носила, чтобы удерживать свои волосы сзади, на её голове покоился золотой венец. В центре венца блестел алмаз в форме слезы, свет которого не был отражённым от солнца, но своим собственным, шедшим из его глубин. На её талии висел в зелёных ножнах меч с зелёной рукоятью. Эрагон распознал в нём Тамерлин – меч, который лорд-эльф Фиолр предлагал ему на замену Зароку, и который когда-то принадлежал Всаднику Арве. Но рукоять выглядела не совсем так, как он её помнил: она была более лёгкой и грациозной, и ножны казались уже.

Прошло целое мгновение, прежде чем Эрагон сообразил, что значила корона на голове Арьи. Потом он взглянул на неё с изумлением.

– Ты!

– Я, – ответила она и наклонила голову. – Атра эстерни оно тхелдуин, Эрагон.

– Атра ду эваринья оно варда, Арья… Дрёттнинг? – от его внимания не ускользнул тот факт, что она решила поприветствовать его первой.

– Дрёттнинг, – подтвердила она. – Мой народ решил передать мне титул, принадлежавший моей матери, и я сочла возможным принять его.

Над ними Сапфира и зелёный дракон коснулись головами и начали обнюхивать друг друга. Поскольку Сапфира была выше, зелёному дракону приходилось тянуться, чтобы достать до неё.

Как бы не желал Эрагон говорить с Арьей, он не смог удержаться и не уставиться на зелёного дракона.

– А он? – спросил он, махнув рукой ввысь.

Арья улыбнулась, а потом удивила Эрагона, взяв его руку в свою и подведя его к дракону. Тот фыркнул и нагнул к ним голову. Из его ноздрей поднимались пар и дымок.

– Эрагон, – промолвила Арья, положив руку на горячий нос дракона, – это Фирнен. Фирнен, это Эрагон.

Эрагон взглянул в один из сияющих глаз Фирнена; мышечные нити радужной оболочки дракона были бледно-жёлто-зелёными, как молоденькие стебельки травы.

'Я рад встретиться с тобой, Эрагон-друг-губитель Шейдов, – сказал Фирнен. Его внутренний голос был глубже, чем Эрагон ожидал; он был даже глубже, чем голоса Торна, Глаэдра или любого Эльдунари из Вроенгарда. – Мой Всадник многое рассказал мне о тебе'.

Фирнен мигнул, послышался короткий резкий звук, будто бы ракушка упала на камень.

В широком, освещённом солнцем сознании Фирнена, выстланном прозрачными тенями, Эрагон чувствовал возбуждение.

И удивление охватило Эрагона, удивление, что это всё произошло.

– Я тоже рад встретиться с тобой, Фирнен -финиарель. Я и представить не мог, что доживу до тех пор, когда ты, освобождённый от заклятий Гальбаторикса, вылупишься.

Изумрудный дракон легонечко фыркнул. Он был горд и полн энергии, словно олень осенней порой. Потом он посмотрел на Сапфиру. И между ними двумя очень многое произошло; Эрагон почувствовал поток мыслей, эмоций, чувств – сначала он был медленным, как тихая речушка, потом стал стремительным, как горный ручей.

Арья тихо улыбнулась.

– Они, кажется, понравились друг другу.

– Да.

Ведомые обоюдным пониманием, они отошли от Сапфиры и Фирнена, предоставив драконов самим себе. Сапфира сидела не как обычно, а чуть наклонившись, словно готовясь напасть на лань. Фирнен находился в похожей позе. Кончики их хвостов подёргивались.

Арья выглядела хорошо; лучше, подумал Эрагон, чем с тех пор, как они покинули Эллесмеру. Поскольку он не мог подобрать более подходящего слова, он оценил её состояние, как счастливое.

Некоторое время они стояли молча и наблюдали за драконами. Потом Арья повернулась к нему и сказала:

– Я приношу извинения за то, что не связалась с тобой раньше. Ты, наверное, дурно думаешь обо мне за то, что я игнорировала тебя и Сапфиру так долго, за то, что я сохраняла в секрете от тебя существование Фирнена.

– Ты получила моё письмо?

– Да. – Эрагон был удивлён, когда Арья достала из своей туники мятый прямоугольный пергамент, который, несколько секунд спустя, он распознал, как собственное письмо. – Я бы ответила, но Фирнен уже вылупился, а я не хотела лгать тебе, даже если бы ложь состояла в простом не упоминании о нём.

– А зачем нужно было сохранять его существование в тайне.

– На свободе ещё так много слуг Гальбаторикса, а драконов так мало. Я не хотела рисковать, не хотела, чтобы кто-нибудь узнал о нём, пока он не станет достаточно большим, чтобы суметь постоять за себя.

– Ты всерьёз полагала, что человек может проникнуть в Дю Вельденварден и убить его?

– Странные вещи случились. Пока драконы находятся на грани вымирания, не следует рисковать. Если бы я могла, я скрывала бы Фирнена в Дю Вельденвардене ещё десять лет, пока он не стал бы таким большим, что никто не мог бы осмелиться напасть на него. Но он пожелал покинуть Дю Вельденварден, и я не смогла отказать ему. Кроме того, настала пора мне предстать перед Насуадой и Ориком в моей новой роли.

Эрагон почувствовал, как Фирнен стал показывать Сапфире свою первую удачную охоту на лань в лесах эльфов. Он понял, что Ария почувствовала этот обмен тоже, потому что уголки её губ дёрнулись, когда Фирнен передал Сапфире изображение того, как он, преследуя испуганную лань, споткнулся о ветвь и начал прыгать за ней.

– И как давно ты стала королевой?

– Через месяц после моего возвращения. Ванир, впрочем, ещё не знает об этом. Я приказала держать эту информацию в тайне от него и от нашего посла у гномов, чтобы иметь возможность сосредоточиться на воспитании Фирнена, не отвлекаясь на государственные дела, которыми в противном случае пришлось бы заниматься… Я думаю тебе понравится это узнать: я вырастила его на утёсах Тельнаейра, там где жили Оромис и Глаэдр. Мне показалось, что это будет правильно.

Они немного помолчали. Потом Эрагон показал рукой на корону на голове Арьи, потом на Фирнена и спросил:

– Как же это всё случилось?

Она улыбнулась.

– Когда мы возвращались в Эллесмеру, я заметила, что Фирнен стал шевелиться внутри своей скорлупки, но не придала этому слишком большое значение, потому что Сапфира тоже часто шевелилась в своём яйце. Но, когда мы достигли Дю Вельденвардена и прошли через запретительные заклинания на его границе, он вылупился. Это случилось почти вечером, я несла яйцо в подоле, как прежде часто носила Сапфиру, я беседовала с ним, рассказывая ему о мире и уверяя его, что он находится в безопасности, а потом я почувствовала, что яйцо затряслось и… – она вздрогнула и откинула назад волосы, в глазах её