После их победы в Урубаене,месяц прошел как быстро так и медленно для Эрагона. Быстро, потому что было много дел для него и Сапфиры, и они не замечали захода солнца. Медленно, потому что он продолжал чувствовать отсутствие цели, несмотря на многие задачи, которые королева Насуада дала им и ему казалось, как будто они были на холостом ходу при полном штиле, ждут чего-то, чтобы подтолкнуло их обратно вв основной поток.

Он и Сапфира остались в Урубаене в течение еще четырех дней после того, как Насуада была выбранна королевой, помогали устанавливать порядки Варденов всюду. Большая часть того времени, они потратили на контакт с жителями города – обычно усмиряли толпы, которые были разъярены некоторым действием Варденов – и группы солдат, которые сбежали из Урубаена и охотились путешественников, крестьян, и соседние селения, чтобы прокормить себя. Он и Сапфира также участвовали в восстановлении массивных парадных ворот города, и по воле Насуады, он бросал несколько периодов, разработанных, чтобы разоблачить все еще верных Гальбаториксу людей. Временами применялись только к людям в городе и смежных землях, но то что были месте заставило всех варденов чувствовать себя более безопасными.

Эрагон заметил, что Вардены, гномы, и даже эльфы стали относиться к нему иначе, чем до смерти Гальбаторикса. Они стали более уважительными и почтительными, особенно люди, и у них, как заметил Эрагон, появилось чувство благоговения к нему и Сапфире.Он стал наслаждаться этим во-первых потому что Сапфиру больше ничего не беспокоило, но он стал волноваться когда многие гномы, люди хотели так порадовать его что говорили всё что они думают, а не то что он хотел бы услышать, не факты. Открытие(?) повлияло на его решительность. Он чувствовал что не может доверять никому кроме Рорана, Арьи, Насуады, Орика, Хорста, и конечно-же, Сапфиры.

Он мало видел Арью в эти дни. Она была замкнутой в себе, как он подумал это был её способ справиться с горем. У них не было возможности поговорить на едине, и лишь соболезнования, которые Эрагон высказывал ей были краткими и недолгими. Он думал что Арья приняла их, но было сложно что либо сказать.

Что же касается Насуады то она, казалось, смогла вернуть большую часть мобильности, духа, и энергии, после того как проспала всего одну ночь. Это поразило Эрагона. Его мнение о ней значительно возросло, услышав о её испытании в Зале Прорицателей, как и его уважение к Муртагу, о котором она не упоминала после этого. Она похвалила Эрагона за руководство над Варденами в её отсутствие, хотя он говорил ей что отсутствовал большую часть этого времени, и поблагодарила его за спасение, так как в конце беседы она призналась что Гальбаториксу почти удалось сломить её.

После третьего дня, Насуада была коронована в большой площади недалеко от центра города, на глазах у огромной толпы людей, гномом, эльфов, котов-оборотней и ургалов. Взрыв, которым закончилась жизнь Гальбаторикса уничтожил древнюю корону Broddrings, поэтому гномы выковали новую корону из золота найденного в городе и из драгоценных камней эльфов, взятых из их шлемов, луков или мечей.

Церемония была проста, но тем более эффектна от этого. Насуада шла пешком от главной разрушенной цитадели. Она была одета в платье королеского фиолетового цвета -с обрезанными до локтя рукавами, чтобы все могли бы видеть шрамы, которые выровняли ее предплечья – шлейфом, окаймленным норкой, который несла Эльва, поскольку Эрагон учел предупреждение Муртага и настоял, чтобы девочка осталась подле Насуады насколько возможно.

Медленный барабанный бой, настаивающий по мере приближения Насуады, к возвышению, которое было установлено в центре квадрата. Наверху возвышения, рядом с вырезанным стулом, который служил для нее троном, ожидал Эрагона, с Сапфирой позади. Перед поднятой платформой были короли Оррин, Орик, и Гримрр, наряду с Арье, Dathedr, и Нар Гацворг

Насуада поднялася на возвышение, затем встала на колени перед Эрагоном и Сапфирой. Гном из клана Орика подарил Эрагону недавно сделанную корону, которую он поместил в голову Насуады. Тогда Сапфира выгнул шею и носом коснулась лба Насуады, и она и Эрагон сказали:

Встань же теперь королевой, Насуда дочь Аджихада и Надары.

Фанфары запели трубы, и собравшаяся толпа – которая была смертельно тихая до этого – начала свое приветствие. Это было странное неблагозвучие,когда смех Ургалов, смешался с мелодичными голосами эльфов.

Насуада села на трон. Король Оррин подошел к ней и присягнул на верность, за ним последовала Арья, король Орик, Гримрр и Нар Гарцвог,каждый обещал дружбу и в последующих битвах.

Коронация сильно повлияла на Эрагона. Он обнаружил что едва сдерживает слёзы, глядя на Насуаду восседающую на троне. Казалось что только с её коронации призрак гнёта Гальбаторикса стал отступать.

После они пировали, Вардены и их союзники праздновали всю ночь и весь следующий день. Эрагон помнил мало праздников. Здесь были танцы эльфов, стук барабанов гномов, а четыре кулла взобрались на башни вдоль городской стены и гудели в рога сделанные из черепов своих отцов. К празднику присоединились жители города, среди которых Эрагон увидел облегчение и ликование в связи с тем что Гальбаторикс перестал быть их королём. Вокруг витало осознание важности момента что они стали свидетелями конца одной эпохи и начала другой.

После пятого дня, когда ворота был почти восстановлен и город казался достаточно безопасным, Наусада приказал Эрагону и Сапфира лететь в Дарс-Леона, а оттуда в Belatona, Feinster и Aroughs, и в каждом месте использовать имя древнего языка, чтобы освободить от клятвы всех, кто клялся в верности Гальбаториксу. Она также попросила Эрагона связать солдат и дворян теми заклинаниями, которыми он связал народ Урубаена-чтобы они не пытались подорвать вновь созданного мира. От этого Эрагон отказался, потому что он чувствовал, что это слишком подобно тому, как Гальбаторикс контролировали тех, кто служил ему. В Урубаене, риск скрытых убийц или других сторонников был достаточно велик, чтобы Эрагон был готов поступать так, как она хотела. Но не в другом месте. К его счастью, Nasuada согласился с ним через какое-то время.

Он и Сапфира взяли с собой около половины от всех Эльдунари из Врёнгарда; оставшаяся половина осталась с сердцами сердец, которых забрали из сокровищницы Гальбаторикса. Блёдхгарм и его заклинатели, которые уже могли не ограждать Эрагона и Сапфиру защитными заклинаниями, переместили эти Эльдунари в замок в нескольких милях севернее Урубаена, где было бы проще защитить сердца от любого, кто попытался бы их похитить, и где мысли сведенных с ума драконов не смогли бы повлиять на разум никого, кроме их опекунов.

Как только Эрагон и Сапфира удостоверились, что Елдунари были в безопасности, они тут же отбыли.

Когда они достигли Драс-Леоны, Эрагон был изумлен числом заклинаний, которые он обнаружил, рассеянных по всему городу, так же как и в темной каменной башне, Хилгаринг. Многим из них, он предположил, было сотни лет, если не более: заклинания, о которых даже и не помнили. Он оставил тех из которых казались безопасными и те смысл которых он не понимал, отказываясь вмешаться в то чего не знал. Здесь Эльдурнари оказался полезными; в нескольких случаях они вспомнили, кто и зачем наложил эти чары, или же они догадывались о замысле тех кто накладывал заклятья по информации которая ничего и не значила для Эрагона.

Когда дело дошло до Хелгрин и покоев священников – которые скрылись, как только узнали о смерти Гальбаторикса, Эрагон не пытался определить, какие заклинания были опасными, а какие нет; он удалил их все. Он также использовал название древнего языка для поиска пояса Белота Мудрого в руинах большого собора, но без успешно.

Они оставались в Драс-Леона в течение трех дней, затем они приступили к Белатона. Там тоже Эрагон удалил чары Гальбаторикса, затем были Финстер и Арогс. В Финстер кто-то пытался убить его отравленным напитком. Защита спасла его, но инцидент разозлил Сапфиру.

Если я когда-либо найду трусливую крысу которая сделала это, то съем начиная с пальцев ног, она прорычала.

Возвращаясь в Урубен, Эрагон предложил небольшую смену в маршруте. Сапфира согласилась и изменила свой курс резким рывком, так что небо поменялось местами с землей.