лось: шершавым языком он тщательно вылизывал обшивку баржи. Так вот что привлекало сюда Беку! Соль, лежавшая когда-то в барже, пропитала обшивку трюма. Бека нашел эту приманку и ходил лакомиться.

Оболенский расплылся в доброй улыбке. Ах мошенник! Он уже открыл рот, чтобы ласково позвать лося, как вдруг Бека нечаянно задел рогами за доски баржи. Раздался громкий звук. Тотчас наверху хлопнула дверь кубрика, и человеческая фигура спрыгнула с палубы вниз. Щелкнул взведенный курок револьвера. Оболенский пригнулся и лег за кустом. Человек с револьвером в руках крадучись обходил баржу.

— Кто здесь? — спросил он.

Голос был незнакомый.

Бека фыркнул и отскочил от баржи. Человек вскинул револьвер, но вдруг выругался и запустил в лося палкой.

— Пошел отсюда! — злобно крикнул он.

— Кто там? — послышалось с баржи.

Оболенский узнал Джона Никамуру.

— Лось. Чуть не выстрелил…

— Нельзя стрелять, — сказал сверху Никамура. — Шуму много. Обойди кругом и подымайся.

Оболенский лежал за кустом ни жив ни мертв. Что за сборище? Откуда взялся здесь купец и кто этот незнакомец? Что им надо? Его подмывало бежать домой, но любопытство взяло верх. Он приблизился к барже, поднялся на пенек, затем на палубу и затаился у стены кубрика. Теперь он все слышал. Говорил Белый Кин.

— …В самом деле, построят факторию — тогда конец нашей торговле. И сейчас уже три ближних стойбища не хотят продавать шкурки. Зотов и его помощник настраивают людей.

— Разве убрать их? — раздумчиво сказал Никамура.

— Беды не оберешься. Федосов теперь у власти, приедет с отрядом, прочешет всю тайгу. Да и жена с ребенком…

Он говорил резко, злобно, как говорят о врагах. — Пожалуй, ты прав, — ответил Никамура. — Сколько собрал шкурок?

— Больше шестисот. Они здесь, в трюме. Это надежное место; про баржу забыли.

— Завтра же надо перенести груз на корабль. Нет, лучше даже сегодня. Завтра я навещу Зотова, поговорю с ним. Может, согласится работать с нами? Что улыбаешься? Деньги есть деньги. Они все могут.

Последние слова относились, вероятно, к Белому Кину, потому что он заговорил горячо и громко:

— Никогда не согласится. Это одержимый человек. Он хочет освоить весь берег, уже местах в десяти люди огородами занялись, надолго оседают. Выбивают из рук такой богатый край! Зотов знает о нас буквально все, на меня смотрит тигром, предложил убираться. «Русская земля не место чужеземцам!» Поняли? А вы — работать с нами! Не тот человек. И не купишь его.

— Попробуем все же…

Они помолчали. Потом чужой голос спросил:

— Ну, а с нами как, господин Никамура?

— Что ж, заберу. Сколько вас?

— Семнадцать. Все при оружии.

— Боитесь новой власти?

— Разбили, загнали в тайгу. Семенов, по слухам, уже в Маньчжурии. Нам один путь теперь — за границу и к нему.

— Чем платить будете? — спросил Никамура.

Ответа не последовало. Тогда он сказал:

— Вот мои условия: через два месяца я вернусь и отвезу вас в Японию. А за это время вы здесь для меня кое-что сделаете. Кин останется с вами.

— Мне… остаться?

— Да, Белый Кин, есть очень важное дело.

— Но вы же обещали…

— Положение изменилось. Я хочу откровенно поговорить с вами, господа. Терять этот берег наша фирма не хочет. Он слишком дорог. И не только шкурками. Наша база, наше, если угодно, золотое дно. Нужно выжить отсюда русских колонистов, пусть никого не останется! Делать это придется разными путями, избегая на первых порах кровопролития, чтобы не привлекать внимания чекистов. Пожары, голодовка, запугивание… Сами уедут и очистят нам берег.

— Для торговли? — спросил Кин.

— Не только. Смотри.

Наступила тишина. Никамура что-то показывал своим собеседникам. Это «что-то» вызвало вздох удивления. — Откуда? — спросил незнакомый голос.

— С гор. Все чаще и чаще стали находить. Мы не можем допустить, чтобы новая власть узнала об этом богатстве. Оно будет принадлежать нам. Мы пошлем своих людей в горы. Разыщем все, что там есть, заставим якутов бросить охоту и копаться, без конца копаться в земле. Для этого вы и останетесь на берегу. Напугайте переселенцев. Пусть едут домой. А потом на месяц или два отправляйтесь в горы, я покажу, где искать, дам карту.

В октябре приеду за вами.

— А снаряжение?

— Все у меня есть. Сегодня сгрузим.

— Базу здесь устроим?

— Нет, тут опасно. Устроим вот здесь…

Никамура замолчал — видно, показывал по карте. Оболенский никак не мог расслышать название места.

— Позвольте мне все же уехать, — неожиданно сказал Кин. — Душа не лежит к этим местам, тянет в Сьюард. Надоело все, хочу пожить спокойно, хозяин. Я ведь заслужил.

Никамура засмеялся, спросил:

— А деньги?

— У меня есть.

— Мало, Белый Кин, очень мало для спокойной жизни. Я-то ведь знаю. Обещаю тебе после октября рассчитать полностью. Получишь, кроме того, сорок тысяч. Сорок. Понимаешь, сколько это?

— Но я все же хотел бы уехать.

Наступило тяжелое молчание.

— Хорошо, — холодно сказал Никамура. — Поедешь со мной. Но в октябре я привезу тебя, ты займешься чем прикажу. И тогда — чек на руки. Согласен?

— Да, — ответил Кин.

— А теперь работать, господа. Погрузим меха, привезем на берег снаряжение для ваших воинов, штабс-капитан.

Оболенский не стал больше слушать, нырнул в лес. Оттуда пробрался на берег, увидел шлюпку, пароход. С этими известиями он прибежал к Зотову.

Что могли сделать колонисты? Как известить о контрабандистах и семеновцах? Очевидно, большая банда бродила вокруг, пробираясь за границу из Приморья. Никамура с их помощью хочет напугать жителей, очистить берег. Что он разыскал в горах? Зотов смутно слышал от Матвея Шахурдина о золоте, которое якуты находят за перевалом. Неужели этот жадный купец имеет в виду золото? Мало ему торговли шкурами, теперь он замахивается на другие богатства! Что же сделать? Колония была в опасности. Вот тебе и чистая наука! Снова путь в нее шел через борьбу. Хочешь не хочешь — борись, если думаешь сделать что-то полезное для своего народа.

Утром Зотов и Оболенский с большой осторожностью пробрались на берег моря. Ни шлюпки, ни людей на берегу не было. Они подошли к барже. Пустые трюмы, запах ржавчины, пыли и тления. Никого.

Значит, банда нашла для себя другую базу. Но где?