— Нет. Все, кого мы успели опросить, видели его не позже чем месяц назад. Он просто исчез. — Он хотел продолжить, но, увидев лицо Бентрика, смолчал.
— Он мертв, — тупо произнес Бентрик. — Они пытали его, промыли мозги, использовали как марионетку чревовещателя, пока могли; а когда его уже нельзя было показывать народу, запихали в мусорную печь.
Несколько часов спустя нашли Заспара Маканна. Этот, наверное, мог бы рассказать немало интересного, если бы был жив. Но он вместе с несколькими фанатичными сторонниками забаррикадировался в тронном зале и был убит при штурме. Его нашли на троне с простреленной головой. Мертвая рука сжимала пистолет. Корона лежала на полу; бархатная подкладка была порвана, заляпана мозгами и кровью. Принц Бентрик поднял ее и брезгливо осмотрел.
— Надо будет как-то привести ее в порядок, — заметил он. — Я и не предполагал, что он ее наденет. Мне казалось, он хотел уничтожить трон, а не сесть на него.
Зал Совета министров во время боев не пострадал — только сломался подсвечник и несколько трупов пришлось вынести. Там и устроили штаб. К Лукасу и Бентрику присоединились Вальканхайн и еще несколько капитанов. Во дворце продолжались бои, город по-прежнему бурлил. Кто-то ухитрился связаться с капитанами «Чертовой скотины», «Гарпии» и «Проклятья Кагна» и привести их во дворец. Траск попытался с ними договориться, но безуспешно.
— Слушай, Лукас, ты мой друг, — сказал Роджер-фан-Морвилл Эстерсан, — и мы всегда вели дела честно. Но ты же знаешь, насколько капитан управляет своей командой. Эти ребята прилетели не политические ошибки мардуканцев исправлять, а за добычей. Если я попробую их остановить, они и меня пристрелят…
— А я не стану и пытаться, — добавил капитан «Проклятья Кагна». — Я и сам прилетел за добычей.
— Попробуйте, остановите их сами, — предложил капитан «Гарпии». — Завязнете по уши.
Траск проглядел приходившие со всей планеты сообщения. Харкаман приземлился на востоке; тамошние жители восстали против маканнистов и, когда им дали оружие, помогли отстрелять «народных стражников». Первый помощник Вальканхайна опустил корабль близ концентрационного лагеря, где сидело десять тысяч политических противников Маканна; он уже роздал все наличное оружие и просил прислать еще. Гомперц на «Погибели Гренделя» сел в Дрепплине и сообщал совершенно противоположное: народ поднялся в защиту маканновского режима, и капитан просил разрешения на ядерную бомбардировку.
— А можете вы уговорить своих ребят переместиться в другой город? — спросил Траск у капитанов. — Крупный промышленный центр. Будет что взять. Называется Дрепплин.
— Там тоже живут мардуканцы… — начал было Бентрик, потом пожал плечами. — Делаем не что хотим, а что приходится. Безусловно, господа. Ведите своих людей на Дрепплин, и никто не станет возражать.
— А когда обчистите город дотла, — продолжал Лукас, — попробуйте Абаддон. Вы там высаживались, капитан Эстерсан. Вы помните, сколько добра там оставил Дуннан.
Пара викингов — нет, солдат Королевской армии Танит — ввела грязную, валящуюся с ног от усталости старуху в лохмотьях.
— Эта вот хочет говорить с принцем Бентриком и ни с кем иным. Вроде бы знает, где король.
Бентрик вскочил с кресла, усадил старуху и сам поднес ей вина.
— Он еще жив, ваше высочество, — прошептала она. — Мы с кронпринцессой Мелани… простите, ваше высочество, вдовой кронпринца — заботились о нем как могли. Только поторопитесь…
Михаил Восьмой, король планеты Мардук, лежал на замызганном матрасе в комнатушке за энергоконвертером, уничтожавшим мусор и отбросы и одновременно снабжавшим энергией средние этажи восточного крыла дворца. Рядом стояло ведро воды, на деревянной скамье лежал узелок с едой. На скамье сидела изможденная, растрепанная женщина в замасленном комбинезоне механика на голое тело — кронпринцесса Мелани, очаровательная и элегантная хозяйка Крэгдейла. Она попыталась встать и едва не упала.
— Принц Бентрик! И князь Траск Танитский! — воскликнула она слабо. — Скорее! Унесите его отсюда! И позаботьтесь о нем. Пожалуйста.
Она опустилась на пол и потеряла сознание.
Что с ними случилось, выяснить так и не удалось. Принцесса Мелани так и не пришла в чувство, ее компаньонка, как оказалось, одна из придворных, бормотала что-то невнятное. А король лежал, вымытый, накормленный, в чистой постели и взирал на мир удивленными глазами, точно увиденное не несло для него никакого смысла. Врачи разводили руками.
— У него осталось разума не больше, чем у новорожденного, — сказал врач. — Мы можем поддерживать в нем жизнь сколь угодно долго — это наша обязанность. Но по отношению к его величеству это… жестоко.
К следующему утру последние очаги сопротивления во дворце были подавлены, кроме одного, глубоко под землей, под главным реактором. Пытались применить сонный газ, но защитники выдули его наверх вентиляторами. Пробовали взрывать, но каркас здания имел ограниченную прочность. А сколько может противник просидеть в осаде, не знал никто.
На третий день из туннеля выполз человек, размахивая привязанной к дулу винтовки белой рубашкой.
— Есть тут князь Лукас Траск Танитский? — спросил он. — Ни с кем другим мы говорить не будем.
Привели Траска. Парламентер забился в груду щебня так, что торчал только импровизированный белый флаг, и высунулся, лишь когда Лукас окликнул его.
— Князь Траск, с нами Андрей Дуннан. Он вел нас, но мы его схватили и разоружили. Если мы выдадим его, вы нас отпустите?
— Если вы выйдете без оружия и приведете Дуннана, я обещаю, что остальные смогут беспрепятственно выйти из дворца.
— Ладно. Через минуту будем. — Он склонился вниз и крикнул: — Они согласны! Тащите его!
Защитников осталось менее полусотни. Некоторые носили мундиры высоких чинов Народной Стражи или Партии народного благосостояния, другие — расшитые куртки викингов. Вперед вытолкнули тонколицего типа с козлиной бородкой, и Лукасу пришлось вглядеться, прежде чем он узнал Андрея Дуннана. Теперь безумец больше походил на Энгуса Уордхейвенского, каким запомнил того Лукас. Дуннан бросил на него скучающе-презрительный взгляд.
— Ваш король-маразматик не мог править без Заспара Маканна, а Маканн не мог править без меня, как и вы, — заявил он внезапно. — Расстреляйте эту банду перебежчиков, и я буду править Мардуком за вас. — Он снова глянул на Лукаса. — Кто ты? — спросил он требовательно. — Тебя я не знаю.
Лукас вытащил пистолет и снял с предохранителя.
— Я Лукас Траск, — ответил он. — Ты слыхал это имя. Расступитесь, там, сзади.
— А, да. Тот дурачок, что хотел жениться на Элейн Карваль. Не получится, лорд Траск Трасконский. Она любит меня. Она ждет меня на Граме.
Траск выстрелил ему в голову. Глаза Дуннана блеснули мгновенным недоумением, потом колени его подогнулись, и он упал лицом вниз. Траск сунул пистолет в кобуру и оглядел распростертое на бетоне тело.
— Унесите эту падаль и засуньте в конвертер, — приказал он. — И больше никогда, никогда не упоминайте при мне имя Андрея Дуннана.
Он не стал смотреть, как труп утаскивают на гравитележке, зато пронаблюдал, как пятьдесят членов свергнутого не-правительства Мардука ковыляют к выходу под конвоем десантников Морланда. Вот за это стоило себя укорить; оставив каждого из них в живых, Лукас совершил преступление против мардуканского народа. Еще до заката они займутся какими-нибудь пакостями, если только снаружи их не узнают и не пристрелят. Впрочем, это уже забота короля Саймона Первого.
Лукас вздрогнул, осознав, как назвал мысленно своего друга. Что ж, почему нет? Разум Михаила
