торжественный сбор дружины.

— В первый день?! — удивился кто-то.

— Значит, надо, — ответила Зинаида Антоновна и таинственно улыбнулась.

Когда дружина построилась на линейку, в зал вошли директор школы, Мирон Васильевич Дубатовка, майор Шевелев и еще один высокий мужчина с седыми волосами и молодым лицом. Это был секретарь райкома партии. Он и начал говорить первым.

— Ребята! Мы пришли сказать вам спасибо за ваши хорошие пионерские дела. Особенно мы благодарны тем, кто участвовал в поисках бумаг доктора Долохова. Рад сообщить, что мы послали записки доктора в Академию медицинских наук и на днях получили ответ. Президент Академии пишет, что труд доктора Долохова — целое открытие для науки. Уже создана специальная группа по разработке и уточнению его метода лечения туберкулеза. В поисках бумаг доктора Долохова вам пришлось столкнуться с опасными преступниками, и вы расстроили их бандитские планы, не дали матерым волкам ускользнуть за границу. Недавно они предстали перед судом и получили по заслугам. Им все припомнили — и новые грехи, и старые… В заключение я хочу сказать: мы гордимся вами, ребята!

Потом выступал майор Шевелев. Он от имени начальника погранрайона объявил Толику, Васильку и Женьке благодарность и зачитал приказ, который кончался так:

«…наградить золотыми именными часами».

— К борьбе за дело Ленина — всегда готовы! — в один голос произнесли трое друзей. Эти слова прозвучали как клятва.

День в пионерском лагере начался по сигналу. Как только горнист Федька громко заиграл в свой горн, лагерь сразу ожил. Захватив полотенце, мыло, зубные щетки, пионеры один за другим выбегали во двор, на широкую, залитую солнцем площадку. Тут их уже ждала вожатая Зося, молодая веселая комсомолка, тоже с полотенцем на плече. Ока сразу утихомирила пионеров и сказала:

— Ну, пошли на берег умываться…

Вскоре берег реки был усыпан смуглыми от загара мальчиками и девочками. Смех и гомон не стихали ни на минуту.

Разговор, звонкий и радостный, пересыпался шутками. Кто рассказывал о своих необычных приключениях на реке, кто о птицах, а кто просто припоминал забавные сны.

Потом ребята шумно бросились в воду и стали умываться. Брызгались, плескались, обливали друг друга водой.

Синяя гладь реки зашумела, заволновалась, по ней во все стороны побежали круги.

Кое-кто из мальчишек хорошо плавал и вскоре уже оказался почти на середине реки. Девочки далеко плыть не решались. Все, кроме быстрой непоседливой Оли. Она не отставала от лучших пловцов, Миши и Костика.

— Хватит, хватит! Пора на зарядку! — закричала Зося.

После трехминутной спортивной зарядки пионеры побежали завтракать. Снова поднялась суматоха. Дружный хохот взрывался то за одним, то за другим столом.

— Гляньте, какую большую ложку взял Мартын, — ха-ха-ха!

— Ты мое место занял!

— Я частной собственности не признаю, не лезь! Вдруг поднялся Миша, смуглый от загара, коротко

подстриженный, лет четырнадцати — пятнадцати.

— Хлопцы, — весело сказал он, — а где же наш Чивик?

Все бросились искать Чивика. Чивик был общим любимцем в лагере. Звали его Рыгором, а дразнили Чивиком. «Чиви-чи-чи», — тоненько и быстро щебетал он.

Чивик в лагере был самым маленьким и поэтому старшие пионеры с первого же дня взяли над ним шефство.

В лагерь Чивик попал не случайно. Его прислали из районного фабричного пионеротряда как лучшего октябренка. Он участвовал в выпуске лагерной стенгазеты, рисовал карикатуры, писал стишки.

Чивика нашли за серьезной работой: он искал сандалии, которые терял каждые десять минут.

— Чивик, как спалось, сухо всталось? — хохотали кругом, а Чивик пищал в ответ:

— Сухо…

И таким он был смешным, этот Чивик, что Миша заходился от хохота, глядя на него.

После завтрака — кто куда. Свободные два часа. Заядлый рыбак Колька пошел с удочками на берег ловить красноперок, Костик учился играть на балалайке, другие ребята играли в парке в «красных» и «синих».

Миша разостлал под старой грушей рубаху, лег на спину и начал читать книгу. Иногда отрывался и смотрел на небо. Маленькие белые тучки медленно плыли на запад. Между ними была чистая синяя даль. Мысли Миши поплыли вместе с тучками. «Бегут вот они, кажется, такие маленькие, красивые, — думал он, — а как соберутся где-то вместе, набрякнут, почернеют, страшными станут. Гром загремит, как из пушки, ручьями польет дождь… А небо какое синее… Ни конца нигде ему нет, ни края…»

Потом мысли сами повели Мишу дальше, в межпланетные просторы: «А там — что? Холодно, наверно, холодно, бр-р!» Миша даже вздрогнул и приподнялся.

Сверху жарко палило солнце, в парке пели птицы. Зеленая травка под грушей ласково щекотала голые ноги. Миша повернулся и стал глядеть в глубину парка. И снова почему-то, как вчера, его внимание приковала к себе кирпичная постройка, красневшаяся в густой чащобе.

Еще в первый день, когда Миша приехал в лагерь, он облазил весь парк, и его тогда же заинтересовала эта кирпичная башня. От нее веяло какой-то таинственностью, и Мише даже показалось, что с этой башней наверняка связано что-то страшное, необыкновенное. Однажды не вытерпел — спросил старого, в морщинах, рыбака, кто и зачем построил эту башню. Тот ответил коротко:

— Помещик построил, еще в пятом году, как бунты начались. Тогда они черт знает что со страху делали. А во дворце, где вы живете, видал дубовые ставни? Их тогда же навесили. Думал спрятаться за ними пан, да не удалось.

Рыбак весело засмеялся и оттолкнул от берега свою душегубку.

Башня была круглой, но низкой, не выше окружающих ее деревьев. С одной стороны в стене виднелись двери, крепкие, дубовые. Железные полосы перекрещивали их, они были наглухо заклепаны вделанным в кирпичную стену железным прутом. А вокруг рос такой непролазный олешник, что Мише едва удалось сквозь него пробраться.

Башня очень заинтересовала паренька, и он не переставал о ней думать.