Владыка, несмотря не усталость и голод, возразил:
– Сначала о деле поговорим, князь Александр Ярославич.
Того немало смущало, что владыка в летах больших все зовет его по имени-отчеству.
– Слушаю, отче.
Архиепископ снова встал, поклонился поясно, с трудом выпрямившись, и произнес:
– Князь Александр Ярославич, вернись княжить в Великий Новгород. Челом бьем.
– О том спрашивать прежде великого князя Ярослава Всеволодовича, моего отца надо. Под ним хожу.
Спиридону очень понравилось, что Невский не забыл сыновний долг, улыбнулся:
– С князем прежде всего снеслись, ответил, что сами гнали, сами и просить должны.
Епископ сел, а князь все стоял, высокий, тонкий, глаза серо-голубые, строгие.
– В Новгород вернусь, только если город волю мою выполнит!
И сразу заметил, как напряглись новгородцы. Вот в этом они все – и прощенье просить готовы, но ни под чьей волей ходить не хотят. Так и сказал:
– Не хотите под моей волей ходить, а придется! – Не дожидаясь, пока в голос возмущаться начнут, добавил: – А воля такова: все раздоры и свары в городе прекратить! Ополчение собирать и вооружать, не чинясь и не споря. Под мою руку его отдать полностью, я решать буду, куда и когда вести, а не бояре!
Глядя на начавшие расплываться в улыбках лица своих боевых товарищей, князь вдруг усмехнулся:
– Вот немца из земли Новгородской погоним да побьем так, чтобы больше неповадно налезать было, тогда можете меня снова гнать!
Поопускали головы новгородские посланники, а владыка крякнул:
– Эк как ты нас! За дело, княже.
Но новгородцы были готовы выполнить все требования любимого князя.
После обеда, когда все разбрелись отдыхать, Спиридон позвал князя с собой:
– Ты посиди, а я говорить буду.
Александр присел рядом с полулежавшим архиепископом. Тот положил на руку князя свою сухую жилистую руку, покрытую желтоватой морщинистой кожей.
– Я тебя втрое старше, отцу твоему в отцы гожусь, потому, сынок, послушай меня. Не за Новгород сейчас прошу, за всю Русь. С юга Батыева рать налезает, а с запада немцы грозят. Псы-рыцари захватили псковские земли, уже и на Новгородчину долезли, Водскую пятину себе забрали. Следующий Новгород. Город только тебя в князья хочет, и звал обратно тебя. Это бояре переиначили, Андрея позвав. Как думаешь, что прежде делать?
Александр ответил совершенно уверенно:
– На Копорье идти, оттуда немцев выбить. Из Копорья они округу под собой держат.
Больше всего владыке понравилось даже не согласие князя вернуться, а то, что он слушал и отвечал так, точно все сказанное для него не было новостью, значит, знал и раньше, значит, есть у него связь с городом, значит, не бросил он мыслями Новгород.
Вечером, вернувшись в ложницу, Александр попрекнул жену:
– Чего ж не вышла к гостям?
Та фыркнула:
– Гости! Кто их звал?
– Ты что?
– Не ходи, Саша. Так ведь хорошо живем, спокойно, сынок вон растет, да еще будут…
Он попробовал объяснить, уже хорошо понимая, что бесполезно:
– Сашенька, я не просто князь, я воин, мое место с дружиной.
Княгиня поджала губки, раньше это действовало безотказно, но сейчас муж только вздохнул. Все же укладываясь, она чуть обиженно спросила:
– Неужто пойдешь, Саша?
– Пойду! – отрезал тот, отворачиваясь на бок.
– Гордости у тебя нету! – вспыхнула княгиня и дождалась, назвал-таки ее дурой!
От владыки не укрылось, что меж князьями разлад. Поинтересовался, Александр сначала ответил, что княгиня просто недужна, плохо беременность переносит, но потом честно рассказал, в чем размолвка. Спиридон вздохнул:
– Ты, княже, не серчай на нее. Ее удел детей рожать да пестовать, не всем для мужей помощницами быть.
Потом он показывал владыке, что успел сделать в Переславле. Подремонтировали, сколько смогли, церкви, освятили заново, чтоб духу в них поганого Батыева не осталось, стена крепостная новая выросла, куда крепче прежней, мост новый, пристань для лодок на Плещеевом озере, чтоб рыбакам не страдать… Это была, кроме монастыря и церквей, особая гордость Александра Ярославича. Он поспешил пристань не хуже новгородской сделать. Преуспел в том, леса вокруг столько, руби не вырубишь, потому не жалели. Богатая земля Переславльская, пожалуй, богаче Новгородской будет. Одно худо – стоит город вдали от дорог, закрылся, заслонился от остальных лесами. Князь вздыхал, не помогли те леса от Батыя заслониться, не спасут и от других набежников. Он твердо знал, что против охочих до чужих жизней и добра помогают только меч да умение биться.
Снова зашел у них разговор о том, чем грозит нападение немцев и чем они страшнее даже татар.
– Знаю, что Батыевы люди жгут и казнят почем зря всех, кто сопротивляется. Но они в веру свою не обращают. А для рыцарей все, кто не в их вере, поганые язычники, потому их или убить надо, или крестить по-своему.
Александр вздохнул:
– Знаю, что меня папа Григорий еретиком прозвал, велел первому голову рубить, если поймают. А хуже того, на костре жечь, как многих даже в Юрьеве и Копорье сжигали.
– Вот того и боюсь. Тяжел гнет насилия над телом, а над душой еще тяжелее. Душу погубить, с чем человек останется?
– Отче, позволь спросить?
– Говори, сын мой. – Спиридон с лаской смотрел на молодого князя. Очень уж ему нравился Александр, если бы новгородцы сами не решили его заново просить на княжение, вышел бы на вече к вольному городу, сказал свое слово в защиту умного, хотя и молодого князя.
– Новгород готов ополчение собрать, со шведами вон как со мной бился, а Псков что же? Неужто им немецкого кнута хочется? Что же они так под рыцарей выю гнут?
– Тут не все так просто. Псков от немцев крайний, у них Юрьев под боком, все время помнить об этом приходится. Чуть что, мы пока дойдем, а немцы тут как тут. Есть такие во Пскове, кто лучше миром с немчурой жить стремиться, чем рать держать. В том плохого нет, если бы на том и кончилось. Но не понимают глупые, что немец долго разговоры говорить не станет, немного погодя город под себя возьмет, тогда и взвоют.
– Так что же, Псков рыцарям отдавать?
Над куполами собора с карканьем кружили вороны. Недолюбливал князь ворон, и чего им просто не летается? Казалось, бесконечное карканье предвещает какую-то беду. Архиепископ тоже поморщился на галдящих птиц:
– Вот разорались! Псков рыцарям отдавать нельзя, следующим Новгород будет.
Александр успел вставить:
– Ну уж этого им не видать!
– Хорошо бы, – усмехнулся Спиридон. – Но начинать, ты прав, с Копорья нужно. Сначала Новгородские пятины освободить. Водскую волость вернешь, потом можно и за остальное браться.
Вороны угомонились, но стоило отойти, как разорались снова.
Долго засиживаться в Переславле не стали, так можно и в распутицу попасть. Тем более сначала отправились во Владимир-на-Клязьме. Вот Владимир оправился от беды быстрее, чем даже Переславль, понятно, здесь великий князь Ярослав Всеволодович живет.
Великий князь встретил строго, просьбе усмехнулся:
