Пушкин рассказывал жене:

– Бабушка твоя двоюродная, Наталья Кирилловна Загряжская, прелесть такая, что и выразить невозможно! Нанес я ей визит, встретила меня за туалетом, словно хорошенькая женщина, а не старуха. Строго поинтересовалась, что, мол, я женюсь на ее внучатой племяннице? Подтверждаю. Строго качает головой: «А я ничего не знала, мне не сообщили. Мне Наташа не писала».

– Это не я должна писать, это маменька. Она у нас с Натальей Кирилловной переписывается. Редко, правда.

– Будем в Петербурге, всенепременно поклонимся, бабушка проживет еще долго, успеет и правнуков посмотреть. Знаешь ли ее историю с императором Павлом?

– Нет, хотя говорили, у нее историй много…

– Почему ж вам не рассказывали?

– А кто, маменька?

Пушкин подумал, что его теща и впрямь не станет ничего такого рассказывать дочерям.

А история заключалась в том, что Наталья Кирилловна Загряжская жила согласно своему строптивому нраву, не обращая внимания даже на императорское неудовольствие. Она могла себе позволить любую партию, потому что была дочерью Кирилла Григорьевича Разумовского и Натальи Нарышкиной, но вышла замуж за скромного офицера Измайловского полка Николая Загряжского. Родителям пришлось примириться с волей дочери, она всегда заставляла с собой считаться.

К тому же у Натальи Кирилловны был очень острый язычок, которого просто побаивались при дворе. А еще она не меняла своих пристрастий и не бросала друзей, даже если это грозило опалой. Так она пережила опалу со стороны императрицы Екатерины, потому что была дружна с цесаревичем Павлом, а потом так же была удалена от его двора, когда устроила одну выходку на балу. Именно это и имел в виду Пушкин.

Строптивица не желала здороваться со статс-дамой Лопухиной. Когда император Павел выказал ей свое недовольство по этому поводу, Наталья Кирилловна на первом же балу подошла к Лопухиной и громко объявила: «По именному его величества приказанию, мною сегодня полученному, честь имею поклониться вашей светлости».

Гнев императора вылился в приказание немедленно покинуть Петербург. Наталья Кирилловна долго упрашивать себя не заставила, она покинула и Россию заодно, отправившись в Дрезден. Обратно вернулась только при воцарении императора Александра I. Но и при нем, и при Николае I вела себя весьма независимо, например, не пустила на порог министра Чернышова, узнав, что тот предал своего брата- декабриста.

Пушкин восхищался двоюродной бабушкой своей невесты, а потом жены и очень с ней подружился. Многие привычки и даже черты внешности ее переданы в «Пиковой даме».

Наталья Николаевна только головой качала, она так не сумела бы.

– А слышал я, что и ты, моя душа, строптивость проявила при выборе жениха?

Глаза Пушкина смотрели внимательно, словно поощряя ее к честному ответу.

– Я?

– Отвечай, строил тебе амуры князь Мещерский?

Таша вспыхнула:

– Да что там…

– А теща моя его желала бы своим зятем видеть, так? И деду твоему Афанасию Николаевичу обо мне не слишком добро отзывалась… а ты заступалась… Было такое?

– К чему же дедушке рассказывать!

Наталья даже досадливо поморщилась, у Пушкина с Натальей Ивановной и без того не слишком теплые отношения, а тут еще Афанасий Николаевич добавляет. Ну и что из того, что она дедушке писала про своего жениха, защищая от дурных слухов?

Пушкину больше не нужно подтверждений, он читал письмо Наташи к деду, где она действительно заступалась, объясняя Афанасию Николаевичу, что о женихе зря распускают сплетни, он хороший.

Александр притянул жену к себе, поцеловал в ровный пробор, попутно вдохнув запах блестящих словно шелк волос. Она все пахла чистотой и свежестью, была неиспорченной и незамутненной, как вода в чистейшем роднике…. Чтобы отвлечь, принялся говорить о другой родственнице:

– И тетушку твою Екатерину Ивановну я обожаю.

Наташа улыбнулась:

– Тетушка мне писала, что весьма вами довольна…

– Кем?

– Тобой…

– Вот то-то же! Я тебе, женка, муж и не выкай мне впредь!

Муж… жена… это звучало так необычно! И счастливо!

Смутившись своих собственных мыслей, он снова стал говорить о ее петербургских родственниках, которых Наташа никогда не видела, потому что ее мать, оставшись после раздела имущества умершего отца, а потом брата без желаемого надела, с сестрами поссорилась и в Петербург не ездила. Сама Наталья Ивановна часто бывала в Кариане – имении Загряжских, которым владела в долях с родственниками, но дочерей не возила. После рождения Наташа там и не бывала.

– А знаешь ли, что твой дядя Ксавье де Местр, супруг Софьи Ивановны, хорошо знаком с моими родителями и даже рисовал мою матушку Надежду Осиповну и брата Льва?

– Неужели?

– И я многим ему обязан. Умнейший человек, он ведь перевел басни Крылова на французский язык…

– Я и не знала!

– Многого ты, душа моя, не знаешь, образовывать тебя и образовывать. Он еще и книги по физике и химии написал…

– Это я слышала, отец как-то говорил, что у тетушки Софьи Ивановны муж учебники пишет. А вы… ты учился по его учебникам?

Чуть улыбнувшись ее оговорке, Пушкин помотал головой:

– Я в таких предметах не силен. А вот басни ему удались, их я читал. И еще у него есть по-французски «Путешествие вокруг моей комнаты». Занятно.

Наташа рассмеялась, подняв лицо к мужу. Она сидела у его ног на ковре, сложив руки на его коленях и положив голову, а Пушкин с удовольствием перебирал ее нежные как шелк волосы. Это была их любимая поза, до самой трагической развязки их судьбы Пушкины будут вот так сиживать.