Полетика наспех что-то написала на листе, быстро свернула и старательно запечатала. Никто, кроме адресата, не должен знать содержимое, потому у письма не будет подписан адрес.
Убедившись, что сургуч хорошо закрепил края, она подала письмо горничной:
– Барону Геккерну в собственные руки.
– Барону?
– Именно барону, ты правильно поняла. Отвезешь сама и вернешься. Ответ нужен срочно.
Горничная уехала, а Полетика снова села к столу, вернее, принялась перерывать свои ящички, пытаясь что-то найти.
Вот оно – листок несколько смят, судя по всему, его не раз держали в руках и перечитывали, потом складывали вчетверо, чтобы спрятать в рукав или за корсаж, и снова раскрывали. В тексте пропуски, но чье имя туда будет вставлено, Полетика уже решила.
Пока она разыскивала еще что-то, похожее на печать, горничная успела вернуться. В записке два слова: «Согласен. Жду».
Барон Геккерн поцеловал у Полетики ручку:
– Вы скомпрометируете меня, мадам. Станут говорить, что у меня роман с самой красивой женщиной Петербурга.
Идалия насмешливо посмотрела на барона:
– Вас скомпрометировать невозможно, а самая красивая женщина Петербурга не я, а жена господина Пушкина. О ней я и хочу поговорить с вами. – Бровь барона удивленно приподнялась, но дама не обращала внимания. – О ней и вашем приемном сыне Жорже. И времени у нас мало, потому не будем тратить его на удивление или недоверие…
Да уж, деловой хватки Идалии Полетике не занимать. Эта красавица с большими лазоревыми глазами могла бы при желании перессорить всю Европу, к счастью, она не дипломат и не шпионка, и ей не до Европы.
То, что рассказывала Идалия о своих отношениях с Дантесом и о его ухаживании за Натали Пушкиной, Геккерну не нравилось совершенно. Он знал, что Жорж постоянно волочится за петербургскими красавицами, но придавал этому мало значения. Все его письма о любви и страсти не больше, чем болтовня красивого молодого мужчины. Эти глупцы способны ахать и охать не меньше девиц на выданье. Но что делать, если Геккерну именно такой молодой глупец и нравился?
Рассказ о задуманном Полетикой привел Геккерна сначала в замешательство, а потом почти в восторг:
– Мадам, вы должны работать в разведке!
– Вот еще! Так вы поможете?
– Конечно, где текст?
– Вот. А вот печать, изготовлена когда-то ради переписки, но пригодилась только теперь. Не беспокойтесь, по ней ничего не поймешь.
– Я не беспокоюсь. Как вы мне дадите знать, получилось ли?
– Пришлю записочку с одним словом «да».
Дантес явился за несколько минут до назначенного срока.
О чем уж он там мечтал всю ночь, неизвестно, но, едва переступив порог гостиной, схватил Идалию в объятья. Горничная, чуть усмехнувшись, приняла шинель Дантеса и скользнула прочь.
Полетика отстранилась:
– Жорж, вы сошли с ума!
– Я не могу так…
– Только не сейчас! Сюда должна приехать Натали Пушкина, я позвала ее для вас!
– Но…
К дому явно подъехал экипаж, Идалия метнулась к окну за занавес, чтобы даже случайно не увидели с улицы:
– О, господи, это она! Аннет, скажите, что… что меня нет дома. Я уехала и буду позже.
Обернувшись к опешившему от такого поворота событий Дантесу, Полетика насмешливо кивнула в сторону прихожей:
– Вот вам встреча наедине, Жорж, о которой вы так мечтали. Не упустите свою возможность. И надеюсь, после этого вы перестанете грезить о мадам Пушкиной?
Услышав, что Наталья Николаевна уже в прихожей и Аннет говорит ей об отсутствии хозяйки, Полетика скользнула в кабинет и плотно прикрыла за собой дверь, но сразу же чуть тронула ее с места, чтобы слышать все происходящее в гостиной.
Как хотелось выйти и прекратить эту сцену, потому что знать, что Жорж соблазняет другую, было невыносимо!
Может, лучше бы не отговариваться отсутствием? Куда ни кинь, всюду клин!
Эти мысли вихрем пронеслись в голове Полетики, но следом она услышала то, что заставило даже закусить собственную руку, чтобы не выдать свое присутствие: Дантес открыл дверь из гостиной в прихожую и объявил:
– Зато я здесь, мадам! Мне нужно с вами поговорить…
Пушкина пыталась что-то возражать о правилах приличия и о том, что негоже быть в доме без хозяйки… Жорж увлек Натали в гостиную, стал что-то говорить. Идалия не все разобрала, все же приоткрыть дверь шире опасно, но поняла, что Дантес грозит пистолетом, если Пушкина не станет его любовницей.
О господи, но что же он будет делать, если мадам подчинится? И тут Полетика поняла, что€ натворила собственными руками: как бы ни была Пушкина холодна или неприступна, она сейчас может стать любовницей ее собственного возлюбленного. И никакой надежды, что после того они не договорятся о встрече уже без нее, нет. Натали и Дантес? О, нет!
К чести Пушкиной, та отбивалась, как могла, отвечала громко, чтобы привлечь внимание кого-то из слуг, но в доме только Аннет, перед которой Дантес закрыл дверь, да еще вот маленькая Лиза. Девочка стояла, широко раскрыв глазки на мать, прижавшуюся к двери. Внезапно Идалия решилась, она знаком подозвала к себе дочь, зашептала на ухо:
– Только не говори, что я здесь, ладно?
Лизанька кивнула. Осторожно приоткрыв дверь, чтобы не заметили ее саму, Полетика вытолкнула дочь в гостиную.
Натали бросилась к девочке, как к своей спасительнице, стала что-то говорить, кажется, просить передать матери, что она приезжала, да не застала. Дантес, словно смутившись присутствия ребенка, пистолет спрятал и позволил Пушкиной уйти. Только когда за окном послышался стук колес отъезжающей кареты, Идалия перешагнула порог и обессиленно прислонилась к косяку:
– Жорж, что мы с вами натворили! Нынче Натали расскажет мужу о вашей настойчивости, а завтра господин Пушкин вызовет вас на дуэль.
– Ужели расскажет?
– Да, меж ними уговор какой-то, чтоб все без утайки. Черт бы побрал эту скромницу! – Ручка Идалии сжалась в кулачок.
Конечно, уступи Натали настойчивости Дантеса, и она была бы опозорена навсегда. Полетика планировала осторожно через вторую дверь выйти в прихожую и якобы внезапно вернуться, чтобы застать любовников в объятьях.
Этого было бы вполне достаточно, но сама Идалия не выдержала и все испортила. Она не дала времени Дантесу приступить к решительным действиям, попытка объятий – это не соблазнение, но допустить, чтобы возлюбленный почти у нее на глазах овладел другой, Полетика тоже не могла.
Она не стала объяснять, что сама вытолкнула маленькую дочку в гостиную. Однако теперь задумалась, что делать дальше. Остановить то, что они с бароном вчера задумали, просто нельзя. Натали сломала ее планы. Снова Натали со своей неприступностью, и снова все испорчено!
Идалия махнула рукой:
– Подите, Жорж, подите. Я вам предоставила возможность встретиться с вашей любовью наедине, вы не смогли ни в чем ее убедить…
