манипулировать толпой. Они не заинтересованы в том, чтобы истина была сохранена. Кого заботит истина? Важно, сколько у тебя последователей.
Каждый хочет обладать как можно большей властью. Но в этом мире есть лишь одна реальная сила — толпа, идущая за тобой. Чтобы за тобой стояла толпа, ты должен сам стоять в толпе. Ты должен идти на всевозможные компромиссы — в противном случае толпа за тобой не пойдет.
У толпы уже есть мнение, которое складывалось в течение многих веков. Толпа знает, что хорошо и что плохо! Толпа знает, что такое истина и что такое Бог на небесах. Ты не можешь изменить программу толпы. Ей проще уйти от тебя и перейти в другой приход, где ее предрассудки найдут нужную почву.
Удивительная ситуация: когда твое невежество подпитывается, ты чувствуешь себя отлично; в противном случае ты чувствуешь себя несчастным. Ты отождествляешь себя со своим невежеством. Это и есть твоя ослиная слепота.
Риндзай говорит: чтобы сохранить третий глаз, нужно передавать его от преемника к преемнику. Третий глаз нельзя сохранить в текстах или каким-нибудь иным способом. Единственный способ — самому обладать этим богатством и делиться им с другими.
Риндзай так и умер в дзадзэн — в позе Будды. Это произошло в 866 или 867 году. Он оставил после себя двадцать два просветленных ученика.
Это — огромный вклад в сознание человечества. Оставить после себя двадцать два просветленных ученика — величайшее свершение для одного человека. В течение одиннадцати последующих веков все новые и новые ученики Риндзая обретают просветление. Это — живой поток, и его не поглотит пустыня.
Пустыня — это книжники. Пустыня создана университетами, колледжами и школами. В этой пустыне пропадает все. В огромной книжной Сахаре маленькие ручьи сознания высыхают, так и не достигнув океана. Книжники загораживают вам путь в океан, потому что в них инвестирован капитал. Они получают процент, и за этот процент готовы пойти на любой компромисс.
Даже великий мастер, если он не оставил после себя живого огня, будет забыт. На земле жили тысячи мистиков — их имена давно забыты.
Анандо составляет книгу обо всех мистиках, о которых я говорил. Профессор Колеман Баркс беседовал с ней. Он проявил к этой книге большой интерес — хочет опубликовать ее. Но Колеман Барке заявил: «Откуда он взял эти триста имен? Я никогда не слышал об этих людях. Триста будд!» К сожалению, он уехал, иначе я сказал бы ему, что я еще жив и собираюсь говорить еще по крайней мере о двухстах буддах. Конечно, их было намного больше, но имена остальных забыты.
Я рассказываю вам о тех, кто почти забыт человечеством. Моя задача — собрать эти сокровища сознания, чтобы каждый из вас мог сказать: «Если столько человек обрели просветление, значит, я тоже могу стать просветленным».
Я хочу дать вам веру в себя, показать, что вам суждено стать буддой.
Иккю писал:
Это — еще одна версия полной релаксации в бытии, еще одна версия свободного полета,
Что бы ни произошло, это не может поколебать моей уверенности в том, что все хорошо. Так тому и быть».
Иногда может показаться: не все из того, что происходит, — хорошо. И все же Иккю прав. Нередко благословение приходит в самой неожиданной форме. Принимать неприятности без сопротивления — способ преобразить их в пространство красоты.
Пусть будет так.
Что бы ни происходило, не обижайся на бытие, не жалуйся на него. Это — весть, которую посылает дзэн.
Вопрос первый. Маниша спрашивает:
От признания внутреннего непоколебимо спокойного свидетеля до поклонения внешнему Богу, во имя которого убивали людей… можем ли мы совершить путешествие обратно, к свидетелю за долю секунды, сделав лишь один шаг? Если я не сижу перед тобой, помня о том, что должна оставаться свидетелем, это кажется нелегкой задачей!
Маниша, это вовсе не нелегкая задача. Это — легкая задача! Эго ориентируется на нелегкие задачи; а это вопрос легкости. Быть естественным, простым, быть никем — разве это не легко? Так что, во-первых, измени свое отношение: это — не нелегкая задача, это — легкая задача!
Во-вторых, ты говоришь: «Если я не сижу перед тобой, помня о том, что должна оставаться свидетелем, это кажется нелегкой задачей!»
Ты сама делаешь эту задачу нелегкой. Если ты можешь делать это, сидя передо мной, что мешает тебе, когда ты находишься где-то еще? Если это возможно передо мной, значит, возможно везде, где угодно.
И ты говоришь: «Если я не сижу перед тобой…» Но как ты можешь быть уверенной, что я действительно здесь? У меня нет никаких доказательств того, что я действительно здесь. Ты не можешь доверять своим глазам — они столько раз подводили тебя! Может статься, что все присутствующие здесь уснули и я не что иное, как сновидение всех вас.
Ты не можешь поручиться, что все, что находится вне твоего созерцания, является реальностью. Руководствуясь этой идеей, великий философ Шанкара доказал всей Индии, что мир — всего лишь сон, майя, иллюзия. Подобные идеи существовали и на Западе. Считалось, что ты не можешь сказать, реален или нереален внешний мир, — ведь во сне ты веришь в сон.
Твоя убежденность — вещь ненадежная. Ты же не думаешь во сне: «Наверное, это сон»? Во сне все кажется настоящим. Если тебе снится кошмар — например, тигр или дракон сидит у тебя на груди, — ты поймешь, что это был сон, и испытаешь облегчение, только проснувшись. Сон оказывает воздействие на твой организм: ты начинаешь часто дышать, словно от быстрого бега, твое тело покрывается потом, словно тигр или дракон — реальность.
Нет никаких доказательств, что внешний мир — не сон. Может быть, это особый сон — очень долгий сон, длиной в семьдесят лет. Может быть, он уходит, лишь когда ты спишь, и ждет, чтобы вновь прийти, когда ты проснешься. Не существует рациональных доказательств того, что внешний мир — реален. Возможно — да, а возможно — нет.
