хорошенько ткнул подбородком в кадку со смолой. Пусть знает впредь, как глумиться над гостями, хоть даже и голыми.

Так мы и двинулись к дому: впереди сгорбленный хозяин, несущий перед собой кадку (очень уж липучая оказалась смола, такой товар и Блюстителю Ремесел не стыдно порекомендовать), за ним Хавр – нагой, но с ружьем, за Хавром я – просто нагой, а замыкающей – Ирлеф в юбочке из веток.

Вопреки сетованиям хозяина, в его закромах нашлась не только одежда всех мыслимых размеров и фасонов (почти вся поношенная, иногда запачканная кровью, явно добытая грабежом), но и горы оружия. Я видел кузов от телеги, переполненный мечами, рапирами, саблями, и огромный шкаф, доверху набитый свернутыми кольчугами. Не было здесь лишь одного, самого нам необходимого – зелейника.

О нем мы и завели разговор, кое-как приодевшись и без аппетита закусив богатыми хозяйскими харчами (самого хозяина, дабы не портить себе аппетит, мы заперли в подвале).

– Здесь, в Заоколье, можно раздобыть зелейник? – поинтересовался я.

– Вообще-то здесь можно раздобыть все, – ответил Хавр. – Но только не зелейник. Кому он здесь нужен!

– Тогда, значит, надо возвращаться в город.

– Не успеем. Чувствую, мой Срок приближается. Сдохну в дороге. А вы идите, если желаете.

– Как же мы пойдем? – промолвила Ирлеф. – Ведь полмесяца уже прошло. Хоть я и не знаю, как это могло получиться, – она обвела взглядом комнату, где все было более или менее прибрано и даже запах погрома давно выветрился. – Полмесяца прошло, а мы абсолютно ничего не сделали. Как мы объясним, где пропадали столько времени? Как отчитаемся на Сходке?

– Придумаете что-нибудь, – буркнул Хавр.

– Кто нам поверит! Да и не смогу я лгать.

– Надо будет, солжешь. Разок можно.

– И это ты говоришь мне? – с укоризной сказала Ирлеф. – Разве ты забыл, что я Блюститель Заветов?

– Нет, не забыл, – зло скривился Хавр. – Блюс-ти-и-и-тель! Подумаешь, какая важная зверюга! Да ты подохнешь из-за своего упрямства!

– Ну и пусть. – Чем больше разъярялся Хавр, тем спокойнее становилась Ирлеф. – Почти все, что мы здесь делали, идет вразрез с Заветами. Мы вполне заслуживаем смерти.

– Ну и подыхай себе! А у меня дел еще на две жизни хватит. Да и негоже помирать, с должниками не рассчитавшись, – он с трудом перевел дыхание. – А ты что можешь посоветовать, Идущий Через Миры? Еще раз попроси помощи у Предвечных. Они не посмеют отказать тебе.

– Не представляю даже, кого ты имеешь в виду, говоря о Предвечных. То, что мне удалось совершить, было сделано без посторонней помощи. Я и не представлял раньше, что способен на такое. А что касается зелейника… Думаю, у нас нет иного выхода, кроме возвращения в город.

– У вас, но не у меня, – мрачно заметил Хавр.

– Неужели все в этих краях передвигаются пешком, как и вы? – поинтересовался я. – Скаковая лошадь нам бы сейчас очень пригодилась.

– Заветы не позволяют дитсам держать лошадей, – сказала Ирлеф. – Нам не за кем гнаться и не от кого спасаться бегством.

– Лошадей можно раздобыть только у Переправы, – пояснил Хавр. – Но идти туда – неделю. К тому же никто из нас не умеет скакать верхом.

– Тогда сам ищи выход. Никто лучше тебя не знает этих мест.

– Есть у меня одно соображение. – Хавр энергично тер пятерней лоб, словно пытаясь вспомнить что-то. – В своих скитаниях я достаточно хорошо изучил природу человека. Иногда ради собственной выгоды он способен сделать такое, чего никогда не сделает ради жизни ближнего своего. Надо бы поручить добычу зелейника хозяину. Мне кажется, он даже туман в мешок способен загнать. Но для этого сначала его надо хорошенько припугнуть.

– Никогда не был сторонником подобных методов, – сказал я. – Но раз он твой приятель, тебе, как говорится, и карты в руки.

Из подвала вновь был извлечен хозяин – весь перепачканный мукой и энергично что-то жевавший. На этот раз, очевидно, он все же добрался до окороков.

– Слушай меня внимательно, любезный, – сказал Хавр как можно более проникновенно. – Мы уцелели в схватке с неведомым созданием, сгубившим дикарей, но при этом утратили весь свой скарб, а главное – запас зелейника. Тебе, должно быть, известно, что без него горожанину долго не протянуть. Я спрашиваю, это тебе известно?

– Нам про вас все известно, – теперь хозяин был похож на ухмылявшегося сатира, особенно живописна была его борода, в которой смола смешалась с мукой, рыбьей чешуей и паутиной.

– Ты можешь помочь нам?

– Могу. Когда подохнете, похороню вас как людей, а не скормлю зверям.

– Гостям не следует обижать хозяина, но по отношению к нам ты поступил подло, чем и развязал нам руки. Намерения у нас весьма серьезные, это ты сам должен понимать. В нашем положении не шутят. – Для большей убедительности Хавр сделал многозначительную паузу. – Сейчас ты покинешь этот дом, взяв то, что сочтешь нужным. Молчи, я еще не закончил! Раздобудь достаточное количество зелейника и возвращайся. Если не успеешь к предназначенному для нас Сроку, мы не станем дожидаться мучительной смерти, а сожжем себя вместе с твоим домом.

– Где же я вам эту дрянь раздобуду? – набычился хозяин.

– Не раздобудешь, останешься таким же голым и босым, как и мы.

– Пожалейте, родимые! – впервые нечто похожее на страх обуяло толстокожего борова. – Я это добро всю жизнь копил! Да то, о чем вы просите, не под силу человеку.

– В этих подвалах много такого, что может раздобыть лишь демон. Не теряй времени зря. Если не хочешь вернуться на пепелище, поторопись.

Не вмешайся я, этот разговор продолжался бы еще долго. Есть люди, для которых физическое воздействие намного убедительнее любых слов. Как бы между делом продемонстрировав осточертевший фокус со сминанием в комок медной тарелки, я оторвал хозяина от пола, доволок его до порога и вышвырнул во двор. Его причитания, перемежающиеся гнусной бранью, слышались еще некоторое время, а потом умолкли вдали. Отправился ли он на поиски зелейника, подался ли собирать подмогу или просто пошел к соседу выпить пива – осталось неизвестным. Калитка хлопнула так, что сигнальные склянки-жестянки дребезжали после этого еще не меньше минуты.

– Вы безумцы, – промолвила Ирлеф. – Откуда здесь взяться зелейнику? Тайна его приготовления известна лишь немногим людям, никогда не покидавшим город.

– А вот мне, например, безумцами кажутся такие, как ты, – мне почему-то захотелось уязвить Блюстителя Заветов. – Не вы ли додумались опаивать самих себя этой отравой? Нашли способ бороться с собственными грехами и слабостями! Вместо стыда и совести – глоток зелейника! Но поверь мне: ни палка, ни цепь, ни лекарство не делают людей лучше. Вы жестоко обманулись.

Ирлеф молчала, завернувшись в пропахшую затхлостью хламиду, похожую, скорее, на конскую попону, чем на человеческое одеяние, но Хавра мои слова неожиданно задели за живое.

– Проклинаю тот день, когда отчаяние и злой рок толкнули меня в объятия этих шелудивых душой праведников, – он заскрежетал зубами. – Я знал, что поплачусь за это, но чтобы умереть так бессмысленно?..

– Не суетись, – равнодушно сказала Ирлеф. – Лучше полежи. Напрасные и