посидеть за рулём удавалось лишь урывками – либо на провальном задании, перехватив его из рук раненого напарника, либо отгоняя задержанный транспорт в отдел, либо просто одолжив машину у более состоятельного приятеля.

Большой экономии во времени личная тачка не обещала – в пограничную Псковскую область можно было попасть и куда более быстрыми, а главное, комфортабельными способами, – но Цимбаларь полагал, что ответственность, порождённая наличием частной собственности, тем более четырёхколесной, не позволит напиваться зря. (Напиваться по делу было для него занятием святым.)

Выехав в ранних сумерках, Цимбаларь к полудню достиг окраины городка Опёнки, где и пообедал в частной придорожной пельменной, предварительно отказавшись от услуг трассовых проституток, рядком сидевших на скамеечке снаружи. От всех остальных представительниц этой древнейшей и, можно сказать, вечной профессии они отличались особой формой – поношенными спортивными костюмами и босоножками на низком каблуке. Впрочем, за свои услуги «плечевые» просили сравнительно недорого.

Интересующее Цимбаларя место располагалось между райцентрами Остров и Пыталово, но поближе к последнему. Туда Цимбаларь и отправился, подробно расспросив по дороге гостеприимную хозяйку пельменной, по совместительству являвшуюся бандершей развесёлых девиц, поплёвывавших на улице семечками.

Спустя час, поплутав по просёлкам, не обозначенным ни на одной дорожной карте, он прибыл в типичный среднерусский городишко, кроме своей железнодорожной станции славный ещё только речкой Утроей, льноперерабатывающей промышленностью, злейшими комарами да болотными топями, подступавшими к самым окраинам.

Первым делом Цимбаларь заглянул в линейный отдел милиции и за пятьсот рублей сговорился о постое для своей железной лошадки. Шиковать на ней перед очевидцами взрыва он не собирался, памятуя, что в патриархальной российской глубинке до сих пор почитают сирых и убогих, а не удачливых и процветающих.

Про таинственное происшествие, случившееся неподалёку, здесь уже успели подзабыть, а на прямые вопросы отвечали по-разному: винили и шаровую молнию, что соответствовало официальной версии, и выброс болотного газа, и козни соседей-латышей, чуть ли не открыто претендовавших на эту территорию, и оплошность, случившуюся при испытании секретного оружия (военных полигонов вокруг хватало).

Куда более плодотворным оказался разговор с участковым, обслуживавшим весь железнодорожный перегон и прилегающую к нему территорию, включая два вокзала, три дюжины переездов, локомотивное депо и разбросанные вдоль полотна будки, в которых обитали путейцы.

По соображениям Цимбаларя, загадочный взрыв должен был сидеть у участкового в печёнках, однако тот относился к происшествию более чем прохладно.

– Подумаешь, тайны мадридского двора, – с пренебрежением молвил он. – Подняли шумиху на всю область… В этих краях фронт два раза стоял, пусть и недолго. То отступали, то наступали. В лесах и болотах тысячи тонн всякого армейского добра осталось. За грибами пойдёшь, обязательно на мину нарвёшься. Ёлочки, подрастая, с земли гранаты на ветвях поднимают. Здесь каждый третий мужик старше сорока лет то ли пальцев лишился, то ли всей руки… Я, признаться, в детстве и сам со смертью баловался. Набрёл как-то раз с друзьями на немецкую самоходку, по самую башню в землю вросшую. Недолго думая, забили снаряд в казённик и по капсюлю обухом топора врезали. Дым, искры, грохот! Чудом из башни живыми выскочили. А снаряд наш попал в коровник за пять вёрст от того места. Хорошо хоть, что бурёнки на выгоне паслись. Однако деда-скотника и его собаку контузило. Дед оглох, а собака лаять перестала. Мы в своей проделке, конечно, не признавались, но с год примерно от леса подальше держались.

– Так ведь это, наверное, днём было, – заметил Цимбаларь. – А тут глухая ночь. Особо не пошалишь.

– Но и молодежь нынче совсем другая пошла, – резонно возразил участковый. – Предприимчивая. На ходу подмётки режут.

– Тогда объясните мне, почему на месте взрыва не было обнаружено никаких следов снаряда или мины?

– Ну, не знаю… Тут в сорок четвертом году танковая дивизия «Викинг» дралась. А у них командирские машины стреляли термитными снарядами. Эти дотла сгорали, даже золы не оставалось.

– Термитный снаряд обязательно повредил бы рельсы. А там, – Цимбаларь махнул рукой на северо-восток, в сторону неведомого ему Острова, – только щебень разворотило.

– Кто может знать, как поведёт себя термитный снаряд, полвека пролежавший в сырой земле?

– Тоже логично… Вы-то сами никаких соображений по поводу взрыва не имеете?

– Будто бы мне других хлопот мало! – Участковый хотел сплюнуть, но постеснялся столичного гостя. – За мной сейчас девятнадцать заявлений числится. И по всем поджимают сроки, и все стоят на контроле в прокуратуре. А сегодня с утра новый сюрпризец подбросили! Стали пограничники осматривать контейнер, следовавший из Японии в Швецию, а он вскрыт. Пропало полсотни новейших телевизоров. Их где угодно могли украсть. Хоть во Владивостоке, хоть в Хабаровске, хоть в Москве. А искать поручено мне. Хорошо ещё, что один телевизор из той же серии мне в качестве вещдока выделили. Правда, начальник грозится отобрать.

– Сочувствую… Вы на месте происшествия были?

– Никто не вызывал. Понаехали тут разные. Из Пскова, из Питера. На машинах, на автобусах. Даже вертолёт над полотном летал. Всё что-то измеряли да фотографировали.

– Вас, значит, по этому делу не допрашивали?

– Обошлось. – Довольная улыбка промелькнула на лице участкового.

– Странно… Скажите, кто первым известил о взрыве? Очевидцы, спасатели, путейцы?

– Из дорожной будки посибеевская баба позвонила. У них там для всяких экстренных случаев подстанционная связь имеется.

– Вы в ту ночь зарево видели?

– Не довелось. Спал с устатку. – Участковый доверительно подмигнул Цимбаларю.

– А что за человек этот Посибеев? Слышать о нём мне уже доводилось.

– Человек как человек. Тут почти все такие. Пьёт не в свою меру, но дело знает. Я с ним особых хлопот пока не имел.

– Говорят, не пошёл он на контакт со следователями. Скрывает что-то.

– Да нечего ему скрывать! – В словах участкового звучала непоколебимая уверенность. – Может, нёс с собой что-нибудь ворованное, потому и молчит.

– Как бы мне с ним повидаться?

– Нет ничего проще. Скоро в сторону Острова маневровый пойдет. Вы погуляйте часок поблизости, а я скажу машинисту, чтобы он возле посибеевской будки скорость сбавил… Только не говорите там, что вы из милиции. Он хоть и алкаш, но человеческий подход любит. С ним сдружиться надо. А на почве чего, сами должны понимать.

– Понимаю, – кивнул Цимбаларь.

– Только бабы его остерегайтесь. Она на мужиков дюже падкая. Посибеева напоит и шурует с первым встречным, аж крыша на будке трясётся. За это и на орехи частенько получает. От синяков чёрная ходит, как негритянка.

– Она хоть симпатичная? – без всякой задней мысли поинтересовался Цимбаларь.

– Хуже каракатицы, но завлекать нашего брата умеет. Короче, колдунья.