История того, как под землей оказалось такое количество людей, к труду проходчиков, бетонщиков, арматурщиков и сварщиков никакого отношения не имеющих, была интересна сама по себе.

Метро в городе строили давно, но пуск первой очереди откладывался из года в год. То специалистов не хватало, то техники, то смежники подводили, то финансирование хромало. Да и стихия не щадила – сегодня плывун прорвется, завтра метан взорвется.

Короче, дела обстояли неважно, особенно в том памятном августе. Приближался конец месяца, не за горами был и конец квартала, а работа продвигалась с катастрофическим отставанием от графика. Поговаривали уже о том, что управляющему трестом в своем кресле не усидеть.

Дабы хоть как-то выправить положение (или попросту продемонстрировать вышестоящему руководству свое служебное рвение), управляющий пошел на крайнюю меру – объявил всеобщий трудовой субботник.

В назначенный день и час под землю спустились все, кому положено и не положено, включая самого управляющего, его секретаршу, четырех замов и главного бухгалтера. Само собой, в стороне не остались многочисленные сотрудники административного аппарата, служащие орса, редакционный коллектив газеты «Проходчик», актеры ведомственного театра «Метро» и даже постовые милиционеры, охранявшие здание треста.

Поскольку после окончания субботника планировались небольшой пикник и культурная программа, на перроне почти достроенной станции «Юго-Запад» был развернут пункт питания с буфетом, электрогрилем и дюжиной мангалов (среди основных пристрастий управляющего хорошо прожаренные шашлыки стояли на третьем месте, сразу после тела секретарши, первое место, естественно, занимала работа).

По соседству дежурили врачи и санитарки, готовые оказать нуждающимся любую медицинскую помощь. Для этого они располагали самой совершенной аппаратурой и самыми действенными препаратами.

Короче, всего хватало – и еды, и выпивки, и музыки, и цветов, и трудового энтузиазма. Любо-дорого было глянуть на управляющего, трудившегося наравне с простыми каменщиками. Многочисленные подсобники, среди которых выделялась своими импортными лосинами секретарша, до сего дня ничего более тяжелого, чем кофейник, не поднимавшая, просто не успевали за шефом.

Главный бухгалтер, недавно отпраздновавший свое семидесятилетие, наводил глянец на облицовочную плитку, референты и юрисконсульты, разбившись на четверки (обычно такую работу выполняли вдвоем), таскали рельсы, и даже совершенно отвыкшие от физического труда милиционеры ковыряли что-то совковыми лопатами.

Когда пропала электроэнергия, подававшаяся с центральной подстанции, это никого особо не встревожило – такие случаи бывали раньше сплошь и рядом. Да и не испугаешь настоящего метростроевца темнотой, тем более что у многих на касках имелись специальные лампочки.

Вскоре заработали резервные генераторы, в случае нужды способные осветить целый город, участники субботника устроили внеочередной перекур (хотя курить под землей строго воспрещалось), а некоторые даже успели причаститься в буфете.

Так как телефоны почему-то тоже не работали, главного энергетика откомандировали наверх для выяснения причин аварии.

Он-то и стал первой жертвой Черной Субботы.

Затем пропали его заместитель, бригадир электрослесарей и несколько рядовых электриков. Все это пока напоминало сказочку о потерявшемся дурачке, на поиски которого посылают другого дурачка, третьего и так до бесконечности.

«Загуляли!» – весело ляпнул кто-то, но шутка повисла в воздухе. Все складывалось довольно нелепо. Электроэнергия могла отключиться минут на пять, максимум на десять, но не на час же, как это имело место нынче. А про перебои в связи вообще никто не мог упомнить.

Работа сама собой прекратилась. Как водится, поползли всякие тревожные слухи.

Попытки выбраться на поверхность не прекращались. На сей раз решено было воспользоваться аварийным выходом. Однако новая партия посыльных тоже канула в неизвестность, а ведь среди них были заместитель директора по кадрам и главный диспетчер, то есть люди в моральном плане безупречные.

Поднялся уже настоящий ропот. Особенно нервничали женщины, у которых остались дома дети и мужчины, собиравшиеся вечером на футбол. Масла в огонь подлил какой-то работяга, сообщивший, что в воздухозаборную шахту снаружи попадают какие-то странные хлопья, похожие на тополиный пух, и от контакта с этим пухом лопасти вентиляторов разлетаются вдребезги.

До метростроевцев стало постепенно доходить, что на поверхности случилось нечто чрезвычайное. К чести руководства треста надо заметить, что никаких даже малейших проявлений паники допущено не было. Начавшуюся продажу спиртного прекратили, мангалы погасили, всем нуждающимся раздали валидол и валерьяновые капли, а духовому оркестру велели играть лирические мелодии.

Штаб субботника собрался на экстренное совещание. Высказывались самые разные мнения, но ни одно из них нельзя было назвать здравым. Версии о космической катастрофе и начале третьей мировой войны отмели в зародыше – не может такого быть, чтобы война или катастрофа разразились бесшумно.

Вполне возможно, что управляющий, видевший во всем случившемся козни, направленные лично против него, в конце концов отдал бы приказ о массовой эвакуации и этим погубил бы если не всех, то большинство метростроевцев, но его внезапно постиг инфаркт, спровоцированный как нервными, так и физическими перегрузками. Самоотверженные попытки медиков спасти жизнь шефа успехом не увенчались. Громче всех рыдала секретарша, лишившаяся не только любимого человека, но и каких-либо перспектив на будущее.

Среди уцелевших заместителей сразу начался разброд, и никто не осмелился взять руководство коллективом на себя. Решили до утра оставаться под землей и дожидаться помощи.

Ну а утром предпринимать что-либо было уже поздно – во все щели лез мох-костолом, а чуть позже появились химеры.