поинтересовался: — А почему ты спрашиваешь? Боишься, что с тобой будет, если меня вдруг убьют?

Ее рот превратился в одну прямую узкую линию. Она отвернулась.

— Да, — тихо проговорила она. — Но не в том смысле, как ты подумал.

Когда корабли сблизились на расстояние оклика, к ним обратился капитан «Сигерны».

— А ну отвалите прочь! — проревел он. — Мы знаем, кто вы такие! Ваш флаг нас не обманул!

Кеннит и Соркор переглянулись, и Кеннит пожал плечами:

— Рановато завершился наш маскарад.

— Все наверх! — обрадованно заорал Соркор. — Поднять плавучие якоря!

По палубам «Мариетты» забарабанили стремительно мчащиеся ноги: пираты устремились к фальшборту, держа наготове оружие и абордажные крючья. Кеннит приложил руки ко рту:

— Предлагаю сдаться! — посоветовал он капитану «Сигерны». Избавленная от плавучих якорей, «Мариетта» на полном ходу догоняла невольничье судно.

Вместо ответа на «Сигерне» прозвучала какая-то команда, и шестеро здоровенных матросов подхватили лежавший на палубе якорь. Сразу же раздались крики, полные смертельного отчаяния. Вот якорь полетел за борт… Следом потянулась цепь — и увлекла с собой несколько человек, прикованных к ней за руки. Они мгновенно скрылись под водой, и крики оборвались. Только пузыри еще некоторое время лопались на поверхности.

Соркор потрясенно смотрел на воду… И даже Кеннита жестокость вражеского капитана привела в некоторое замешательство.

— Пять рабов! — прокричали с «Сигерны». — Повторяю: отваливайте прочь! Ко второму якорю прикованы еще двадцать!

— Небось самые хворые, которых он все равно не надеялся довезти, — предположил Кеннит. С палубы «Сигерны» доносились голоса обреченных — умоляющие, гневные, полные ужаса…

— Во имя Са, кэп, что делать-то будем?… — выдохнул Соркор. — Ох, бедолаги…

— Мы не отступим, — тихо проговорил Кеннит. И громко окликнул: — Эй, на «Сигерне»! Если утопите их — своей жизнью заплатите!

Чужой капитан откинул голову и разразился таким хохотом, что, несмотря на расстояние, его смех был отчетливо слышен.

— Как будто в ином случае вы нас пощадите! — прокричал он. — Отваливайте, говорю, или эти двадцать умрут!

Кеннит посмотрел на Соркора. Лицо старпома было перекошено страданием. Кеннит передернул плечами:

— На абордаж! — скомандовал он. — Закидывай крючья!

Пираты повиновались. Никто не увидел нерешительности старпома. А вот страшные крики двадцати людей, затянутых в пучину вторым якорем, расслышали все.

— Кеннит… — сам себе не веря, прошептал Соркор. Его лицо побелело от ужаса и потрясения.

— Как по-твоему, много у него запасных якорей? — спросил Кеннит, становясь во главе абордажной команды. И добавил уже через плечо: — Ты сам говорил мне, что был бы рад предпочесть смерть рабству. Будем надеяться, они сделали бы такой же выбор…

Абордажные крючья уже летели и впивались во вражеский борт, корабли неотвратимо сближались, между тем как вооруженные луками пираты безжалостно расстреливали защитников корабля, пытавшихся рубить канаты. На каждого бойца из работорговой команды у Кеннита было не менее трех. К тому же оборонявшиеся хоть и выглядели отменно вооруженными, но вояками были не очень-то ловкими. Кеннит выхватил из ножен клинок и перескочил узкую полоску воды, еще зиявшую между двумя кораблями. Приземлился на палубу — и тут же пинком в живот отшвырнул с дороги какого-то моряка: у того в плече сидела стрела, но он еще пытался натягивать лук. Удар свалил его, и один из прыгнувших вслед за Кеннитом пиратов походя прирезал его. Кеннит крутанулся к нему:

— Я сказал, мне трое нужны! Живыми! — бросил он гневно.

И с обнаженной шпагой кинулся туда, где рассчитывал найти капитана.

Тот отыскался возле противоположного борта. Вместе со своим старпомом и еще двоими матросами он лихорадочно пытался спустить на воду шлюпку. Она уже висела, раскачиваясь, за бортом, но вот незадача — один лопарь[73] шлюпочных талей заклинило. «Этого и следовало ожидать», — сказал себе Кеннит. Корабль был грязен и неухожен. Если они даже палубу в чистоте не могли содержать, то стоило ли удивляться неисправному блоку?

— Стоять! — приказал он с усмешкой.

— Прочь! — ответил капитан «Сигерны». И нацелил ему в грудь арбалет.

Кеннит почувствовал, что утрачивает к этому человеку всякое уважение. Право, тот произвел на него гораздо более сильное впечатление поначалу, когда действовал без предупреждения… Потом по ту сторону борта Кеннит заметил голову морского змея, поднятую над водой. «Ага. Значит, вот почему он не выстрелил сразу…» Арбалет — это не лук, из него не выстрелишь быстро два раза подряд. И капитан не хотел тратить единственный болт[74], пока не будет знать точно, который из двух противников опасней.

Еще Кеннит заметил в зубах чудовища тело утопленного раба. Свешивались, уходя под воду, цепи. Иные наручники были уже пусты, в других болтались обкушенные руки. Вот змей встряхнул тело, которое держал, потом легонько подбросил… Гигантские челюсти сжались плотнее, обрезав, точно бритвами, прикованные руки по локоть. Цепь с плеском свалилась в воду. А змей, откинув голову, проглотил все остальное. Вот ушли в бездонную глотку босые ноги раба… Чудовище вновь тряхнуло головой… и с интересом пригляделось к людям в шлюпке.

Один из моряков от ужаса закричал. А капитан отвел арбалет от Кеннита и прицелился змею в глаз.

Кеннит прыгнул вперед в тот самый миг, как только смертоносное жало болта перестало смотреть ему в грудь. И приложил лезвие шпаги к талям, удерживавшим шлюпку над водой.

— Бросай оружие и возвращайся на палубу, — велел он капитану. — Не то прямо сейчас змею скормлю!

Но тот лишь плюнул в его сторону. И… недрогнувшей рукой разрядил арбалет прямо в зеленое око чудовища. Болт мелькнул и исчез, погрузившись в мозг змея. Кеннит сразу понял, что это был не первый подобный выстрел капитана. Змей дико завизжал и забился, вспенивая волны. А капитан вытащил из ножен свой собственный нож и принялся пилить им тот самый трос, который Кеннит грозился обрезать:

— Лучше я со змеями потягаюсь, слышишь, ублюдок! Родель, режь тали!!!

Подстреленная тварь как раз в это время нырнула и скрылась из виду. Однако моряк по имени Родель, в отличие от своего капитана, предпочел довериться пиратам. С выкриком отчаяния и смертельного испуга он перепрыгнул из качающейся шлюпки обратно на палубу. Кеннит без промедления обездвижил его, пырнув в ногу, и вновь повернулся к шлюпке. Раненый корчился на палубе и кричал, пытаясь ладонями остановить кровь. Кеннит больше не обращал на него внимания.