угощение, и отметил, что большинство матросов все поняли правильно. Вот кто-то все же попробовал ухватить ее за рукав, но девушка ловко увернулась. Подойдя к юнге Эттелю, она остановилась подле него и с улыбкой о чем-то спросила. Альтия долго и внимательно созерцала содержимое своей кружки… потом все же позволила налить еще. Улыбка, которой одарила ее официантка, была гораздо дружелюбнее той дежурной, с которой она обращалась к другим посетителям. Брэшен не смог сдержать усмешки. Альтия очень похоже изображала мальчишку. Застенчивость же корабельного юнги, вполне возможно, только придавала ему в глазах девушки еще большую привлекательность. И Брэшен только гадал: Альтии в самом деле было не по себе от такого внимания или она опять притворялась?

Он отставил кружку, потом расстегнул куртку. Очень жарко! В комнате было слишком жарко натоплено. Брэшен улыбался собственным мыслям. Ему было сейчас так хорошо. Тепло, сухо. И палуба не качается под ногами. И даже беспокойство — постоянный спутник мореплавателя — на время отступило куда-то. Когда они придут с грузом в Свечной, он получит достаточно денег, чтобы дать себе некоторую передышку. Будем надеяться, в этот раз ему достанет ума не просаживать все тут же. Нет уж, ни в коем случае! Он наконец послушает давнего совета капитана Вестрита и отложит немножко. А еще у него теперь наконец-то был выбор. Он знал: на «Жнеце» будут более чем рады удержать его у себя. Так что можно ходить в море на промысловике, покуда не надоест. А можно по прибытии в Свечной попросить рекомендацию да и присмотреть местечко на другом корабле. Получше, побыстрее… почище, чем «Жнец». Пускай это снова будет торговый корабль. Скорее поставить белые паруса — и полным ходом из порта в порт, из порта в порт… Да.

Нижняя губа ощутила жжение, некогда столь привычное, и Брэшен поспешно передвинул языком кусочек циндина. Зелье, как и обещал продавец, было что надо. И весьма жгучее. Брэшен отхлебнул еще пива, чтобы охладить рот. Сколько лет он не прикасался к некогда любимому дурману?… Капитан Вестрит в этом отношении был сущим тираном. Заподозрит кого-нибудь, что баловался циндином на борту ли, на берегу, — и велит губу показать. Малейший признак ожога — и в ближайшем порту гонит нарушителя с корабля безо всякой пощады. И денег не платит… Кстати, о деньгах. На этот циндин Брэшен себе заработал здесь же, в таверне, за игральным столом. Еще одно развлечение, которому он долгонько не предавался… Но, проклятье, надо же человеку когда-то раскрепоститься, и, спрашивается, почему не сегодня?

Он никогда не играл безответственно. Никогда не делал ставок, которые не мог оплатить. Он начал с зуба морского котика, на котором в свободное время вырезал рыб и узоры. И сегодня ему повезло, он все время выигрывал. Ну, то есть поначалу он дошел почти до того, чтобы поставить на кон свой моряцкий нож, и это была бы утрата поистине прискорбная… Но тут ему привалила удача, он отыгрался и заполучил не только циндин, но и «отбил» всю сегодняшнюю выпивку.

За этот выигрыш ему было даже до некоторой степени совестно. Ребята, которых он опустил на циндин и на деньги, были старпом и стюард с «Резвушки» — другого промысловика, стоявшего в гавани. Вот только трюмы у них покамест были пустые, если не считать соли. Они только-только еще шли за добычей, и Брэшен подозревал, что так поздно у них там вообще мало что получится. Как бы не пришлось «Резвушке» всю зиму болтаться в море, по штучке вылавливая котиков и мелких китов. Очень опасное и невыгодное занятие… И как славно, что ему, Брэшену, удалось этого миновать!

Нет, определенно его нынешнее везение было знамением свыше. Удача наконец-то поворачивалась к нему лицом. Чего доброго, скоро жить сделается веселее! Конечно, ему страшно не хватало «Проказницы» и старого капитана Вестрита, да упокоит Са его душу… Но свою новую жизнь он выстроит себе сам!

Брэшен прикончил пиво и стал тереть глаза кулаками. И что это за сонливость так внезапно на него накатила? Это, наверное, от застарелой усталости. Раньше циндин его всегда так бодрил… Тем, собственно, зелье и славилось: человеку становится хорошо, да еще и сил прибывает, чтобы от души веселиться. Но Брэшен в данный момент под «удовольствием» способен был понимать только одно: постель. Мягкую и теплую. Сухую. Не воняющую ни потом, ни плесенью, ни жиром, ни паклей. И желательно — без клопов…

Он так увлекся, мысленно рисуя эту сладостную картину, что не сразу заметил возникшую перед ним официантку. Брэшен даже вздрогнул, а она проказливо улыбнулась и жестом указала на его кружку. Да, девушка была права: кружка успела опустеть. Брэшен, однако, прикрыл ею ладонью и с сожалением покачал головой:

— Прости, красавица, денежки кончились. Да только оно, пожалуй, и к лучшему. Лучше я со свежей головой завтра в море пойду.

— Завтра? — спросила она сочувственно. — При таких-то ветрах?

Брэшен развел руками — самому, мол, не хочется, да что поделаешь. Вслух он сказал:

— Шторм не шторм, а уходить надо. Как говорят умные люди, «время и приливы не ждут людей спесивых». И потом, раньше выйдешь — раньше домой попадешь…

— Домой… — протянула она и опять улыбнулась. — Выпей тогда еще кружечку за мой счет. За скорое возвращение домой — тебе и всей вашей команде!

Брэшен медленно отвел руку, прикрывавшую кружку, и следил за тем, как она наливала. Да, вне всякого сомнения, удача сопутствовала ему!

— Ты с того же корабля, что и те люди? — спросила официантка. — С «Жнеца»?

Он кивнул:

— Точно.

И вновь передвинул циндин за губой.

— Значит, ты старпом «Жнеца»?

— Чуть-чуть не в точку… второй помощник.

— Ага. Так ты — Брэшен?

Он кивнул и невольно расплылся в польщенной улыбке. Если незнакомая женщина называет тебя по имени, это о чем-то да говорит!

— Говорят, «Жнец» идет домой с полными трюмами. Наверное, команда хорошая подобралась?

У нее была привычка поднимать бровь всякий раз, когда она о чем-нибудь спрашивала.

— Да уж, неплохая.

Разговор начинал понемногу нравиться Брэшену. Но тут девушка на одном дыхании выдала истинную причину и своей щедрости, и любопытства.

— Этот ваш юнга… вон там, с краю сидит. Его не назовешь любителем выпить…

— Точно. И болтуном — тоже.

— Я уж заметила, — тут она кокетливо вздохнула. И внезапно спросила: — Это правда? То, что про него говорят? Что он будто бы шкуряет морских котиков чуть не быстрее, чем охотники их поспевают стрелять?

Итак, она вправду находила Альтию-Эттеля весьма привлекательным. Брэшен про себя усмехнулся.

— Нет, неправда, — изрек он торжественно. — Эттель гораздо быстрее охотников. Честно сказать, мы совсем с ним замучились! Ему так не терпелось, что он спускал шкуры с котиков, еще не убитых охотниками. Бедняги с ног сбились, гоняясь за голыми зверями, которых он успел ободрать…

И он невозмутимо отхлебнул пива. Какое-то время девушка только молча таращила на него округлившиеся глаза. Потом до нее дошло.

— Хорош байки травить! — хихикнула она и играючи толкнула Брэшена в плечо. Он этого не ожидал и даже схватился за стойку, чтобы не полететь с ног.