Более десяти лет назад эти задачи поставил перед Смитом давно покойный президент. Обеспокоенный ростом преступности, коррупции и угрозой революционной анархии, президент создал КЮРЕ, государственную организацию, которой не существовало на бумаге, а поскольку она как бы не существовала, то ее деятельность могла не вписываться в рамки конституции. Президент приказал Смиту возглавить организацию и с ее помощью бороться с преступностью. Такова была возложенная на него высокая миссия. В целях максимальной защиты интересов страны президент постановил, что даже глава государства не имеет права отдавать приказы КЮРЕ. За одним исключением: президент имел право отдать приказ о ее расформировании.

Смит тщательно продумал этот вопрос. Были образованы специальные фонды, о которых знал президент, – прекращение взносов в них автоматически вело к прекращению существования КЮРЕ. Но это была лишь одна из дополнительных мер предосторожности. Смит не только был готов распустить организацию по первому слову президента, но и несколько раз был на грани самостоятельного решения о ее роспуске – когда чувствовал, что организации грозит рассекречивание.

Ибо рассекречивание являлось единственным, чего КЮРЕ никак не могла допустить. И вот теперь организация вновь оказалась лицом к лицу с этой опасностью.

Доктор Смит вновь посмотрел на пролив, затем обернулся к экрану компьютера на столе.

Зазвонил красный телефон. Именно этого звонка он и ждал. Смит снял трубку.

– Слушаю, сэр, – произнес он.

– Это ваши люди наследили в Майами-Бич?

– Да, господин президент.

– Что ж, значит, пора закрывать лавочку. Вы готовы?

– Сэр, это приказ?

– Вы отдаете себе отчет, кто окажется замазанным во всей этой истории больше всего? Конечно, я!

– На какое-то время – да. Итак, вы отдаете приказ?

– Не знаю. Вы нужны стране, но только не в виде открытого государственного учреждения. А что вы сами бы мне посоветовали?

– Мы уже начали сворачивать деятельность. Так сказать, собираемся впасть в спячку. В семь вечера эта линия будет отключена. Система субсидий, которые нас питали, практически прекратила существование. К счастью, ни одно отделение Лиги не было нами задействовано, только в Майами-Бич. Компьютеры там уже стирают из памяти всю накопленную информацию. Они постоянно делали это выборочно, на крайний случай. Теперь мы готовы исчезнуть по первому слову.

– А ваш особый агент?

– Я еще не говорил с ним.

– Вы бы могли перевести его в какое-нибудь государственное учреждение. В какое-нибудь военное ведомство.

– Нет, сэр. Прошу прощения, но это исключено.

– Как же вы собираетесь с ним поступить?

– В подобной ситуации в мои планы входило его устранить. Думаю, вам бы не понравилось, если бы он стал разгуливать по улицам, предоставленный самому себе.

– Так у вас уже был план на его счет?

Смит вздохнул.

– Да, сэр. Но он был разработан, когда это еще было возможно.

– Вы хотите сказать, что его нельзя убить?

– Именно так, сэр. Конечно, можно попытаться, но я не позавидовал бы тому, кто промахнется.

Воцарилась долгая тишина.

– Даю вам неделю на то, чтобы все уладить, – сказал наконец президент. – Иначе придется вас распустить. Завтра я улетаю в Вену и вернусь только через семь дней. Надеюсь, до моего возвращения здесь не успеет разбушеваться скандал. Так что у вас есть ровно неделя. Уладьте все либо распустите организацию. Как я смогу связаться с вами, когда эта линия будет отключена?

– Никак.

– А что мне делать с телефонным аппаратом?

– Ничего. Положите его обратно в ящик стола. С семи часов вечера по нему можно будет напрямую связаться с садовником Белого дома.

– Но как я узнаю?.. – начал было президент.

– У нас есть неделя, – перебил Смит. – Если мы справимся, я с вами свяжусь. Если же нет… для меня было большой честью служить вам!

На том конце провода повисла тишина.

– Прощайте и удачи вам, Смит!

– Благодарю вас, сэр. – Доктор Харолд В. Смит, директор санатория Фолкрофт в Рае, Нью-Йорк, опустил трубку на рычаг. Ему очень понадобится удача, ибо самым важным звеном, которое, возможно, придется уничтожить через неделю, был он сам. Такова уж его работа. Не он первый прольет кровь во имя родной страны. Не будет он и последним.

Нервно зажужжал селектор. Смит нажал кнопку.

– Я же просил меня не беспокоить, – произнес он.

– Здесь двое из ФБР, доктор Смит. Хотят с вами поговорить.

– Попросите их минуту подождать. Ровно через минуту я сам выйду к ним.

Значит, расследование уже началось. Компрометация КЮРЕ идет полным ходом. Смит снял трубку другого телефона и набрал номер лыжного курорта в Вермонте, закрытого по случаю окончания сезона.

Когда на другом конце сняли трубку, Смит мрачно произнес:

– Здравствуйте, тетушка Милдред!

– Здесь нет таких.

– Извините! Прошу прощения! Должно быть, я ошибся номером!

– Все в порядке.

– Да, я набрал совершенно не тот номер, – повторил Смит. Он хотел что-то добавить, но побоялся, что линию уже начали прослушивать.

Впрочем, сказанного было достаточно. Последняя надежда КЮРЕ, этот особый агент теперь знал, что для всей организации наступил критический момент. Он получил сигнал тревоги.

А добавить Смит хотел вот что: «Римо, вы наш единственный шанс. Вам удавалось справляться с трудностями раньше, постарайтесь справиться и сейчас».

Возможно, было достаточно услышать голос Смита, чтобы понять, о чем именно он хочет попросить. А может, и нет, потому что Смит мог бы поклясться, что на том конце провода явственно послышался смех.

– Свободен, свободен! Слава Богу, я наконец-то свободен!

Римо Уильямс положил трубку н пустился в пляс. Пританцовывая, он вышел из комнаты в охотничьем домике в устланный коврами пустой коридор, где еще несколько месяцев назад то и дело грохотали тяжелые лыжные ботинки.

Теперь здесь звучали легкие шаги одного-единственного человека, танцующего от счастья.

– Наконец я свободен! – напевал он. – Я свободен, свободен наконец! – Продолжая танцевать, он оказался у лестницы и спустился вниз, перепрыгнув не через две и даже не через три ступени. Подобно кошке, он преодолел лестницу одним прыжком и, приземлившись, продолжал