на протяжении многих лет. Неужели вы думаете, что сейчас они вдруг поднимут лапки кверху и отступятся от своих планов? Послушайте меня: они сейчас занимают оборонительные позиции, обдумывая новый план нападения. И Фарджер примет на себя их первый удар. Вот почему этот идиот нам так необходим.

Крепыш поднялся с подушек и подошел к окну каюты. Он взглянул на побережье Майами-Бич, где деньги росли прямо из песка. Взятие города всегда было целью войны, начиная с Трои и до битвы за Москву. Овладеть городом – вот настоящая победа.

Сидящий у него за спиной Московитц произнес:

– Вы не предупредили, что все будет именно так.

– А еще я забыл вас предупредить, что по утрам бывает рассвет. Интересно, а чего бы вы хотели? Всегда действовать в подполье? – Он резко повернулся и гневно посмотрел на них. – Господа, вы на войне. – Их лица были напряжены. Неплохо, подумал он. У них исчезает иллюзия безопасности. Это всегда полезно для новобранцев. – Впрочем, вам не о чем беспокоиться. Вы на войне, но я ваш генерал. И первым делом я сделал из Фарджера приманку, чтобы посмотреть, что задумали наши враги.

– Но убийства? – сказал Московитц. – Убийства мне не очень-то по душе.

– Я не говорю, что он будет убит. Просто он будет их первой мишенью. А теперь считаю заседание закрытым. Мой катер доставит вас в мой город.

– Ваш город? – переспросил мэр Картрайт, но крепыш, от которого исходил сильный запах сиреневого одеколона, не слышал его. Он пристально смотрел вслед удаляющемуся Московитцу, поднимающемуся на надраенную до блеска палубу. Московитц все еще качал головой.

Прежде чем начать интервью, Уиллард Фарджер пожелал прояснить одни момент:

– Я согласился дать интервью вашему журналу не потому, что вы посулили мне шесть тысяч долларов. Я делаю это для того, чтобы еще более широкие слои американской общественности осознали, перед лицом какого предательства они оказались. Я хочу, чтобы Америка вновь обратилась к тем принципам, которые сделали ее великой. Деньги при вас?

– Оплата после интервью, – сказал Римо. Он заметил, что возле дома Фарджера ошиваются двое в штатском, значит ему, возможно, придется прихватить с собой Фарджера, если тот не выложит все начистоту.

– Буду с вами предельно откровенен, – произнес Фарджер. – Все эти деньги до последнего цента поступят в фонд избирательной кампании мэра Картрайта. Придется раскошелиться, чтобы избрать сильного мэра, способного противостоять проискам федерального правительства. Так что эти деньги в буквальном смысле пойдут людям.

– Другими словами, вы хотите деньги вперед? – уточнил Римо.

– Я хочу, чтобы люди были уверены в своих неотъемлемых правах, которые даются при рождении каждому американцу.

– Тысяча долларов задатка, остальные – после интервью.

– Римо, если вы позволите себя так называть, – продолжал торговаться Фарджер, – Америка переживает кризис, когда идет обострение противоречий между расами, между богатыми и бедными, между трудом и капиталом. Порядок может навести только достойное правительство, но избрать его стоит больших денег. – Две тысячи вперед, – уступил Римо.

– Наличными, – согласился Фарджер, и интервью началось.

Насколько понимает Римо, Фарджер глубоко изучил деятельность некой тайной правительственной службы и некоего Фолкрофта. Как ему это удалось?

Фарджер ответил, что каждый американец обязан досконально знать, чем занимается правительство, чтобы помогать совершенствовать его деятельность. Вот так обстоят дела с правительством на сегодняшний день.

Как Фарджеру удалось обнаружить, что Лига по благоустройству служила всего лишь вывеской для тайных операций, и как ему в руки попали записки Буллингсворта?

Фарджер сказал, что он является достойным сыном американского общества с присущей ему системой ценностей; благородные и трудолюбивые родители приучили его к упорству в достижения поставленных целей.

Как обстоит дело с записями Буллингсворта теперь: они по-прежнему находятся у Фарджера? Если да, то где именно он их хранит?

– Каждый человек, который желает служить интересам страны, должен иметь в своем арсенале набор определенных средств и использовать их максимально дальновидным и благоразумным образом, – заявил Фарджер.

Кто, кроме Фарджера, знал о записях Буллингсворта?

– Позвольте мне объяснить вам одну вещь. Нравственность служит ключом ко всему. Скромные труженики всей Америки, включая этот город, где я родился и вырос, все как один поднимаются в едином порыве, вставая рядом со мной и скандируя: «Измена!»

Римо пожал плечами. Может, настоящие репортеры знают, как прорываться через этот поток слов? Может, они знают, как надо построить вопрос, чтобы получить на него прямой ответ?

– Вы не отвечаете на мои вопросы, – сказал он.

– На какой именно вопрос я не ответил? – искренне удивился Фарджер.

– Ни на один.

– Не было случая, чтобы я не ответил на какой-то вопрос, – обиделся Фарджер. – Америку создали искренние, открытые люди, которые всегда честно отвечали на прямые вопросы. Я всегда славился своей прямотой.

Ну ладно, подумал Римо. Если ему нравится играть в эту игру, пусть играет по моим правилам.

Он внимательно вгляделся в лицо Фарджера, глубоко заглянул в глаза, окинул взглядом волосы – Фарджер потянулся, чтобы пригладить их.

– Для материала нам нужны фотографии. Хороший снимок на обложку. Очень украсит журнал.

Фарджер покрутил головой, чтобы Римо мог выбрать лучший ракурс.

– Нужен хороший задний план, – объяснил Римо. – Задний план очень важен.

– Хотите сфотографировать меня с семьей?

Римо покачал головой.

– Нужно какое-то важное место. Чтобы выражало ваш внутренний мир, если вы понимаете, что я имею в виду. Место, которое символизировало бы ваш дух.

– Не могу же я ради одного снимка лететь в Вашингтон, чтобы сняться возле Белого дома! – сердито ответил Фарджер.

– Думаю, это можно сделать где-нибудь поближе к дому.

– Не поздновато ли ехать к резиденции губернатора?

– Только на свежем воздухе. Чтобы создать впечатление, что вы принадлежите земле.

– Вы считаете? – с сомнением спросил Фарджер. – Я думал о себе скорее как о человеке, способном решить проблемы наших несчастных городов. – Земля и город, – согласился Римо.

А есть ли у Римо идея относительно по-настоящему хорошего заднего плана?

Он почти уверен, что есть.

Шпики в штатском поехали за ними в своем автомобиле. Римо с Фарджером проехали по Коллинз-авеню, главной улице Майами-Бич, свернули, поколесили по боковым улочкам и снова