серьезное значение, сейчас в них сквозил элемент игры, но то была игра, правила которой выполнялись с педантичной строгостью. Триста лет назад группка бежавших с Земли авантюристов учредила на Нептуне свою колонию. Беглецы, вооруженные аннигиляторами, долго не подпускали к планете земные корабли. Капитулировали они, лишь когда убедились, что без помощи Земли погибнут от голода и вырождения, но поставили при этом условие, что возьмут себе выдуманные фамилии и никто не станет дознаваться, кем они были раньше. Условие это было утверждено Большим советом в качестве закона для Нептуна.
Отныне каждый поселявшийся на планете брал новую фамилию и придумывал себе прошлое, какое нравилось. У обитателей Нептуна не было биографий, только легенды. Вначале казалось, что со странным обычаем будет покончено, когда исчезнут беглецы, боявшиеся наказания за проступки перед обществом. Но вскоре обнаружилось, что многим нравится игра в инкогнито. Молодые люди, не удовлетворенные ровным течением земной жизни, нанимались на Нептун и там разыгрывали из себя тех, кого хотели бы в себе видеть. По планете, как по сцене, ходили не простые жители, но актеры. Иногда кто-то улетал, менял использованную и надоевшую фамилию и легенду на другие, еще красочней, и возвращался обратно на новые роли. Существование на Нептуне было трудным, работа изнурительной – игра в придуманную жизнь скрашивала бытие. Теперь она была невинной, и на Земле посматривали с улыбкой на далекую планету.
Родители, отправлявшие взрослых детей на Нептун, сами с увлечением выдумывали им легенды и при обмене письмами и радиограммами строго хранили святость инкогнито.
Если Брантинг бежал от розыска, то лучшего места во всей солнечной системе, чем Нептун, он найти не мог.
– Мы все-таки проверим всех оставшихся на Марсе пассажиров, – сказал Рой. – Надежда, что Брантинг здесь, небольшая, но убедиться, что Брантинга нет, мы обязаны.
Понадобилось несколько дней, чтобы такое убеждение стало твердым. Рой вызвал в гостиницу Цвиркуна.
– Брантинг, по всем данным, бежал на Нептун, – подвел Рой итог неудачным розыскам на Марсе. – Остается, правда, возможность, что он хитро перемаскировался, а вместо него летит на Нептун кто-то, передавший ему свою внешность и биографию. Считаю такое допущение вздорным.
– Согласен, – поспешно сказал Цвиркун.
Генрих лишь молча кивнул. Рой сказал, что поиски на Марсе бесперспективны еще и потому, что здесь множество калиописовых рощ – дешифратор звенит не переставая и показывает все направления и все расстояния. Безрезультатно потрачено столько усилий! Надо решить, продолжать поиск вне Марса или отказаться. Бегство Брантинга наводит на нехорошие мысли. С Нептуна, где действует правило инкогнито, он может в любое время вернуться на Землю с гарантией, что никто не будет доведываться о его прошлом. Не открывает ли это ему более спокойную дорогу к осуществлению задуманного?
– Именно, друг Рой, точно и именно! – в страшном волнении закричал Цвиркун. – Ах, вы даже не подозреваете, даже не способны заподозрить, до чего вы правы!
– Как знать, может быть, и подозреваю. – Рой усмехнулся. – Но если мысль о возвращении на Землю с Нептуна не оставила Брантинга, то он должен взять с собой запас спор калиописа. И тогда он и на Нептуне окажется в сфере анализа нашего аппарата.
– Он взял споры с собой, он взял их, чем угодно поручусь! – воскликнул Цвиркун.
– А если он прихватил споры калиописа, чтобы рассеять их на Нептуне? – сдержанно поинтересовался Генрих.
– Совершенно исключено! – быстро сказал Цвиркун. – Даже для калиописа на Нептуне слишком низкая температура. Выделяемый калиописом кислород может находиться там лишь в твердом состоянии. Не забывайте, что Нептун получает от Солнца в триста раз меньше тепла, чем Марс, в девятьсот раз меньше, чем Земля!
Рой вопросительно посмотрел на брата:
– Вызовем Армана? Он не очень загружен.
Генрих пожал плечами.
– Как хочешь. Но мне кажется, если мы начали это дело, то мы должны его и завершить.
– Летим на Нептун, – решил Рой. – Следующий планетолет идет туда через неделю.
Генрих колебался. Преследование Брантинга лежало на его совести. Он имел достаточно причин вмешивать брата в это дело: речь шла о безопасности Земли. Но бегство профессора на Марс, а с Марса на Нептун бросало новый свет на действия Брантинга. Калиопис на дальних планетах солнечной системы не запрещен. Имеют ли они право гнаться за профессором на дальнюю планету, где в принципе исключено наведение справок и поиск?
Рой так убежденно поддержал Цвиркуна, настаивавшего на дальнейшей погоне, что Генрих оставил сомнения при себе. Лишь в полете, продолжавшемся более месяца, Генрих побеседовал с братом по душам. Роя нелегко было в чем-либо убедить, но, убежденный, он держался твердо. Он опроверг сомнения Генриха. Если Брантинг не замышляет ничего скверного, зачем ему скрываться? Он покинул марсианскую станцию, свое детище, дело всей жизни, – почему? Без очень серьезных причин серьезные ученые – а Брантинг из них – в авантюры не пускаются. Что он замыслил какую-то авантюру, неоспоримо. Его надо обезвредить, пока не совершено преступление. Чтобы обезвредить, надо его найти. О чем, собственно, спорить?
– Неужели ты и впрямь считаешь, что Брантинг сошел с ума? Действия его по-своему разумны. Он знает, что его преследуют, и пока что отлично обводит нас вокруг пальца.
– Он хитер, верно. Говорят, безумным хитрость заменяет утерянный разум. Но разве одно его стремление обмануть нас не свидетельствует против него?
– На Нептуне никто не поможет нам в розысках, – хмуро предсказал Генрих.
– На Нептуне нам будет помогать наш прибор. – Рой уверенно показал на стоявший около него дешифратор.
Переговоры в Управлении нептунианской экспедиционной колонии вел Рой. Рою вежливо разъяснили, что администрация колонии справок о жителях Нептуна не дает, за исключением случаев, когда предъявляют официальный указ Большого совета о задержании опасного преступника, бежавшего сюда, чтобы укрыться от кары.
– Указа о задержании Брантинга у нас нет, ибо он не успел совершить преступление, – ответил Рой на поставленный прямо вопрос.
– В таком случае мы не знаем никакого Брантинга, – последовало холодное разъяснение.
– Значит ли это, что сами мы, без помощи администрации, не можем разыскивать интересующего нас человека? Будет ли запрещено побеседовать с ним, если мы его обнаружим? – допытывался Рой.
Представитель администрации ответил:
– Можете вести любые поиски и любые разговоры. Вам запрещаются лишь задержания и аресты.
– Что ж, и сердечная беседа с Брантингом может кое-что дать, – сказал Рой, когда все трое возвратились в гостиницу. – Будем налаживать прибор. У Брантинга теперь лишь один шанс уклониться от обнаружения: если он спрятал где-либо споры калиописа, а сам убрался подальше от них.
– Коробочка со спорами при нем, – с той же непоколебимой убежденностью возразил Цвиркун. – Я скорей поверю, что у меня две головы и четыре ноги, чем в то, что профессор расстанется с коробочкой хоть на минуту… нет, на секунду, на тысячную долю секунды!
Номер нептунианской гостиницы наполнил мелодичный перезвон
