Уткина, но я - не последователь и продолжатель Крапивина. Я - его читатель, я - его поклонник, но я пишу свои книги и смотрю на мир собственными глазами.

Следующий тезис Уткина опять построен по старой схеме: 'приписывание глупостей'

и победоносная с ними борьба.

Сразу хочу поздравить Сергея Васильевича, который с присущей ему скромностью поведал о естественном пути любого талантливого писателя, который сумел уйти от подражательства к написанию оригинальных вещей. Это о Перумове, а не то, что вы подумали! Впрочем, тогда и поздравлять надо было Перумова.

Вначале приведена фраза, из которой создается впечатление, что в статье я занимаюсь самовосхвалением, а не привожу в пример абсолютно мне тогда незнакомого Ника Перумова. Затем делается странный вывод: 'тогда и поздравлять надо было Перумова'. Так и его ведь и поздравлял в той статье, потому что не захотел человек вставать в уютную нишу 'продолжателя Толкиена', а стал писать свое. С чем боретесь, Сергей Уткин? С собственной тенью? Выгребаете из души мусор и начинаете его подметать?

А вот следующий навешенный ярлык:

Книги Соломко и Тяглова мне читать не доводилось, Каплан не настолько известен широкому кругу читающих-крапивнутых, впрочем как и многие другие.

А если серьезно, то опять мне непонятно стремление пнуть: теперь уже людей, идущих той же дорогой, которую когда-то прошел сам Лукьяненко. Не берусь судить о непрочитанных повестях и рассказах, вполне вероятно, что во многих кроме заимствования внешних атрибутов (торчащих лопаток и наброшенных курток) ничего и нет. Вот только Москва-то не сразу строилась, и Крапивин тоже начинал писать подражая Гайдару и Кассилю.

Уткин не берется судить о тех вещах, которые я привожу в пример. Он не читал ни Тяглова, ни Соломко, ни тех 'продолжателей Крапивина', которые сами себя называли 'типом первым', создавали детские объединения по примеру 'Каравеллы' и пробовали писать книги. Уткин просто вешает ярлык 'Лукьяненко пинает последователей Крапивина'. Где, скажите на милость? Может быть, эта фраза - пинок? 'Всегда сохраняя в себе детский восторг и чистоту, воспетую Крапивиным как никем иным, надо уметь смотреть и на реальную жизнь, реальный мир.' Или эта:

'Сможем ли мы использовать этот шанс - перевести данное Крапивиным из абстрактно-красивой плоскости в плоскость реальную, жизненную? Найти свой вариант приложения романтики, доброты, дружбы? Увидеть парус своего корабля, своей каравеллы? Или сведём всё к говорильне о книгах Крапивина, поискам рапир, медных пуговиц и настоящего друга?' Или эта? 'Бесталанный имитатор, к счастью, никогда Крапивина не подделает. Ну нельзя так писать без сердца и таланта!'

Сергей Уткин, вы обвиняете меня в достаточно серьезных вещах. Цитату, пожалуйста! Иначе - ничем иным как откровенным враньем ваши слова не являются.

Совершенно замечательно выглядит обвинение в том, что в тексте статьи Владимир Высоцкий назван 'Володей Высоцким'. Я не сторонник панибратства с великими - тем более, когда не довелось даже видеть их. Но если Уткин не ощущает, что в тексте той статьи, эмоционально завязанном на стихотворении Высоцкого, МОЖНО БЫЛО назвать Владимира - Володей, так же как иногда можно сказать 'Юра Гагарин' - то Уткин абсолютно лишен чувства слова. Или же опять передергивает.

И последняя цитата из Уткина:

Более того, в этом плане небезгрешен и Лукьяненко, прихвативший в Рыцарей сорока островов придуманное Командором деревянное оружие. Как там в Писании сказано: - Пусть первый бросит в меня камень? Я ни в коей мере не хочу обидеть Сергея Васильевича, просто констатирую факт.

Начнем с того, что берясь цитировать Библию - надо это делать грамотно. Не перевирая. 'Он восклонившись сказал им: кто из вас без греха, первый брось на нее камень'. (Иоанн, 8.7.) Я понимаю, что с цитатами из меня Уткин не церемонится, Пушкина помнит смутно, но уж к Библии стоит проявить уважение - даже будучи неверующим человеком. А говорить о заимствовании у Крапивина деревянного оружия - это, простите, все равно, что обвинять в плагиате на основании использования бластера или флаера. Дети играли деревянными мечами и сотни, и тысячи лет назад. Может быть Уткин считает, что ролевики, фехтующие деревянными мечами, позаимствовали эту идею у Крапивина? Найти связь между мечами, которые принимали то облик деревянных, то стальных, и деревянным кинжалом, который превратился в оружие, поскольку был подарен другом - это надо очень постараться.

Но Уткин - старается.

А теперь я скажу еще несколько слов, оставив в стороне статью Уткина. Несколько слов о чести и доброте.

Некоторое время назад Сергей Уткин был моим поклонником. Хвалил мои книги, не находил в них никакого наезда на Крапивина, а потом предложил стать моим литагентом...

Последнее, возможно, и явилось причиной появления его нынешней статьи. Мало того, что я отказался от его услуг - так еще и высказал серьезное сомнение в способности Уткина вообще быть литагентом. Высказал, не скрывая ни от кого своего мнения, поскольку работа литагента - это достаточно сложный, специфический и тяжелый труд. И на мой взгляд, взгляд профессионального писателя, зарабывающего книгами себе на жизнь, литагент работающий только по Петербургу, но имеющий при этом исключительные права - нонсенс. Литагент, не знающий даже названий издательств - более чем дилетант. Литагент, заключающий безавансовый контракт с издательством, которое никому не платит гонораров - глупец. Литагент, который ухитряется подставлять своего клиента, вмешиваясь в не касающиеся его дела преступник. Литагент, в частных разговорах льющий грязь на несостоявшегося клиента - подлец.

Мы долго говорили по этому поводу с Сергеем Уткиным. Долго и резко. Результатом явилась его статья обо мне. Точнее, уже несколько 'статей'.

Мне сложно судить, как долго Уткин будет продолжать свою 'литагентскую деятельность'. Если он научится работать - честь ему и хвала.

Другой вопрос, что я к нему, разумеется, никогда не обращусь. Да и другим не советую.

Книги, к сожалению, не панацея. Даже самые добрые и светлые книги. Можно читать Крапивина, постоянно говорить слова 'дружба' и 'честь имею', но при этом не уметь дружить и не иметь чести. Потому что всегда, в любой момент, есть такие удобные вещи, как ярлыки и ложь. И можно объявить непонравившегося тебе человека врагом, переврать его слова, вывернуть наизнанку смысл, и по-прежнему считать себя честным человеком. Можно подойти к писателю, которого ругал и обливал грязью, подписать у него книгу, потом гордо вставить автограф: 'Будь добрее, мужик!' в ориджин фидошного письма - и продолжать лить грязь.

Бессмысленно желать быть добрее, честнее, порядочнее - когда надо, всего-то, пожелать быть умнее.

Но книги - не панацея, а пожелание - не обязательно претворится в жизнь.

К сожалению, конечно. К моему очень большому сожалению.

21.12.1999