немецкого аса «на живца», с близкого расстояния влепил ему под хвост ПТУPC. Громыхнуло – мама, не горюй: всю серу из ушей повычистило в радиусе нескольких километров.

Взрывной волной Федора крепко приложило головой о кирпичную кладку, и то ли от этого, то ли от пережитых потрясений, а может, тупо с голодухи карапузу окончательно снесло крышу.

Сорвав с пояса свой козырный ножичек, он бросился на свалившегося на него подонка с явным желанием «покромсать гада на шашлык». Запрыгнув на свою жертву, он замахнулся пошире – и только благодаря этому у Сени (а это был не кто иной, как приятель Федора) появился малюсенький шанс на спасение. Теперь оставалось только убедить полоумного друга крепко подумать, прежде чем пускать в дело нож.

Сеня залепетал, решив давить на жалость:

– Федор Михалыч, это же я, Сеня. Или не признал, Михалыч?

Федор долго смотрел на него немигающим взглядом, после чего отбросил нож в сторону и завопил:

– Семен Семеныч!

Сеня прикрыл ладонью расползающееся на штанине пятно и занудил:

– Федор Михалыч. Я тебе один умный вещь скажу, только ты, пожалуйста, не обижайся. Мы вот тут с тобой паримся, а на нас умные люди потом хорошие деньги сделают. Давай я у тебя буду типа доктор Ватсон. Насочиняю всяких историй, а потом книжонку тиснем. А повезет, еще и кино снимем. Я уже и название придумал: «Федор Сумкин и последний крестовый поход».

Сеня подполз поближе к Федору. Тот сидел, привалившись к стене. Заглянув своему боссу в глаза, Сеня залебезил:

– Ну, или, если не нравится, тогда «Федор Сумкин и Храм Судьбы». Про Пендальфа напишем, про Агронома и его телку новую – говорят, он ее у атамана Бориса на спор выиграл. Про Сарумяна вот, недобитого, можно написать, про пацанов наших. Я, кстати, уже кое-что сочинил, вот послушай.

Сеня наморщил лоб, потом откашлялся и затараторил:

– Спрашивает тебя как-то раз Пендальф: «Отгадай: два кольца, два конца, а посередине гвоздик». А ты такой: «Голубые, что ли, женятся?» А он такой: «Нет, это ножницы!» А потом ты меня встречаешь и говоришь такой: «Отгадай, Сеня, на конце два кольца, но не голубые?» А я такой: «Ахинея какая-то!»

Пытаясь отыскать в льющемся на него потоке бреда хоть одну здравую мысль, Федор затряс головой:

– Сеня, а я что?

Тот продолжил рассказывать с видимым удовольствием:

– А ты такой: «Вот и я говорю – ахинея! А Пендальф говорит, что ножницы».

Шмыга, невесть каким образом высвободившийся из веревок, подслушивал этот разговор, сидя на ступеньках за углом. Он уже хотел было вписаться в намечающуюся мазу – хотя бы писарчуком, ну, или там директором по PR… Однако решил слегка повременить и переждать в укрытии, о чем не пожалел уже через минуту.

Эффералган, шаривший по развалинам со своим отрядом, отыскал карапузов и, поинтересовавшись, о чем это они тут перетирают в сложные для страны годы, предложил свои услуги:

– Будете кино снимать, берите меня продюсером!

Тут же в беседу вписался и давешний медвежатник, предлагавший «ломануть ювелирку». Ему тоже не терпелось провернуть прибыльное дельце:

– Кино лучше всего у нас в Новой Зеландии снимать. Там расценки ниже, – чтобы не показаться голословным, он поспешил набить своему предложению цену: – У нас даже про Зину, королеву воинов, снимали.

Эффералган не стал спорить, оставшись, впрочем, при своем мнении:

– В Новой Зеландии круто. Но на «Мосфильме»… откат больше.

В завязавшейся дискуссии на тему распилов, обналички и бухгалтерского учета карапузы принимать участия не пожелали, попросту слиняв под шумок и оставив несостоявшихся продюсеров с носом. Внимательно наблюдавший за происходящим из-за угла Шмыга потихоньку увязался за ними…

Атаман Борис и его новообретенный сынуля – теперь уже двукратный чемпион мира по поло – вызвались проводить Пендальфа Белого и его банду до таможенного поста. Как сказал рохляндский управитель, «и гостей уважим, и в дьютике затоваримся».

Пендальф, всю дорогу державшийся особняком и не слишком-то участвовавший в трепе на тему «кто больше урок положил», неожиданно сам предложил тему для беседы:

– Эх, сейчас бы супчику, да с потрошками! И на боковую.

Атаман Борис охотно отозвался:

– А еще хорошо баньку истопить, а потом чай с пряниками.

Пендальф, улыбаясь, кивнул ему и тут же нахмурился, припомнив о карапузах:

– Вот-вот… А вместо этого придется искать двух идиотов, которые по болотам шарятся…

Те самые двое идиотов улепетывали из разрушенной Кеми, так что пятки сверкали, если только грязные пятки могут сверкать. Карапузы перевели дух, только когда, выскочив из города, углубились на пару километров в чахлый лесок. Сеня все не мог остановиться, рассуждая на тему собственной литературной карьеры в качестве придворного писаки при герое всех времен и народов.

Оказывается, он уже давно сочинял байки об их совместных похождениях, а некоторые из «особо удачных» даже записывал:

– В общем, сидим мы как-то раз в избе. Я глядь в окошко. А там в огороде беломордовцы на танке, – Сеня порядком волновался, а потому тараторил как пулемет. – А ты такой говоришь: «Возьми, Петька, тьфу ты, Сеня, гранату на полке, отпугни». А я такой гранату – хвать, выбегаю. Танк в куски! Захожу такой и говорю: «Отпугнул, Василий Иваныч, тьфу, Федор Михалыч!» А ты такой: «Молодец, положи гранату на место!»

Он на некоторое время задумался, а потом глубокомысленно произнес:

– Кстати, если мы с тобой порядочные герои, то нам не хватает для полного счастья Анки… тьфу ты, БАБЫ… ну, чтобы была женская линия, лябов и все такое… Я вот все думаю, где же нам бабу взять???

Сеня почесал затылок, а потом заорал как оглашенный:

– Шмыга, ты где?

Федор недовольно поморщился:

– Сеня, ты про бабу пока погодь… есть вещи и поважнее! Вот смотри – у тебя получается, что мы с тобой полные идиоты! Так дело не пойдет!!! Ты давай сочиняй, как будто мы два крутых!!!

Крепко задумавшись о «высоком стиле в классической литературе», Федор даже остановился у раскидистого куста. Глаза его отображали недюжинную работу мысли. Он уже совсем отошел от давешних страхов – недаром единственную остановку при бегстве из города они сделали около обгоревших останков фашистского истребителя и только для того, чтобы Федор смог избавиться от своих комплексов, помочившись на так долго мучивший его источник ночных кошмаров.

Наконец карапуз нашел нужное сравнение и предложил:

– Давай сочиняй, как будто мы как Харли Дэвидсон и Ковбой Мальборо!