– Я думал, ты спросишь… где теперь эти евреи? Решив не оставаться в долгу, рохляндец продолжил пикировку:
– Остро. По-заграничному. – На лице его заиграли желваки: – Нам надеяться не на кого. Это только ты со всякими зверьками ушастыми водишься.
Агроном пропускал мимо ушей оскорбления в собственный адрес, но тем не менее вел беседу так, словно поставил своей целью получить в табло. С его стороны это было так же самонадеянно, как прогуливаться ночью по спальному району без спичек и сигарет:
– А Гондурас?
Снова полезший на рожон атаман был лучшим доказательством того, что бомжу удалось достичь требуемого результата:
– Гондурас? Запарил ты уже своим Гондурасом! У тебя там че, родственники? Гондурас, он… вона где! За сто рублей на такси не доедешь. – Рохляндский управитель все же слегка трусил связываться с Агрономом, постепенно спустив на тормозах неприятный разговор.
Отмахнувшись от настырного бомжа, он развернулся и припустил по ступенькам, принявшись на ходу решать дела «государственной важности»:
– Как бизнес, много наторговал?
Прапорщик из его свиты, к которому он обратился, отвернув в сторону жадные глазки, принялся жаловаться:
– Стрелы хорошо идут, а сабли вяло расходятся. Атаман пожал плечами:
– Сделай скидки. Объяви распродажу конфиската. Отдавай за полцены.
Агроном, так и оставшийся стоять на месте, только недовольно покачивал головой…
Шагающее по лесу дерево, на ветках которого болтались насмерть заморенные Чук и Гек, все с той же неспешностью рассказывало карапузам поучительные до зубной боли байки. С тем же успехом баобаб-зануда легко растянул бы «Колобка» на всю дорогу до Владивостока и обратно. Впрочем, любой детский сад с радостью принял бы такого рассказчика – на борьбу с плохо спящими детишками.
Вот и Чук с Геком выспались на всю оставшуюся жизнь. Их даже начинало подташнивать при малейших признаках сна, поэтому они даже сначала не обратили внимания, о чем ведет речь их извозчик:
– Сейчас состоится объединительный съезд двух партий – «Деревья за мир» и «Новое дубье России». Я – делегат от нашей рощи.
Первым сообразил что к чему Гек:
– Это где?
Остановившийся человек-бамбук махнул веткой:
– Здесь.
Карапузы завертели головами – ничем вроде не примечательная поляна, каких на их пути попадалось множество. Совершенно ничего познавательно-поучительного, даже вшивенькой таблички «Охраняется от государства» тут не было.
Гек плюхнул ладонью по шершавой коре:
– Слышь, дерево, нам ехать надо!
В этот самый момент где-то в лесу затрещали ветки. Чук обернулся налево, Гек – направо, и оба оказались правы: со всех сторон к поляне двигались деревья-самоходы.
Человек-бамбук плюхнул веткой Геку по лицу – чтобы не зарывался малец, и изложил карапузам свою точку зрения:
– Когда я увижу друзей, мне будет хорошо. А когда мне будет хорошо, я вас так довезу, что и вам будет хорошо. Я счас быстро на третий срок изберусь, и дальше пойдем, лады?
Стоявшие на крепостной стене Агроном, Лагавас и Гиви разглядывали бушующую внизу толпу. Колонна беженцев, втекавшая широкой рекой в ворота, казалась нескончаемой, хотя дело близилось к ночи. Когда совсем уже стемнело, приятный женский голос объявил по громкоговорителю:
– Осторожно, двери закрываются.
Естественно, что именно после этого, забыв о всякой осторожности, толпа ринулась на штурм вооот.
– Че ты прешь, как на буфет???
Наконец им удалось отсечь всех страждущих от вожделенной цели. После того как прогромыхали засовы и оставшиеся беженцы ломанулись проверять версию какого-то полоумного, выкрикнувшего, что «через Северные ворота еще пускают», этот самый «полоумный» снял с себя потасканную рясу, под которой оказалась форма бойца ОМОНа, и, постучавшись в ворота, вскоре втиснулся в приоткрывшуюся створку.
Потеряв всякий интерес к происходящему, «банда Агронома» отправилась на шопинг по местным лавчонкам в надежде с пользой потратить свои командировочные, но к их неудовольствию по приказу атамана в городе работали только оружейные лавки.
Лагавасу и Гиви вскоре наскучило копаться в антикварном железе, и только Агроном все пытался выторговать себе что-нибудь «на сувениры». Из очередной лавчонки он вывалился под громогласную ругань хозяина и, выкрикнув в ответ пару крепких и жутко обидных словечек, направился к поджидавшим его приятелям. Нарочито громко, чтобы было слышно и в лавке, он принялся возмущаться:
– Блин, ты видал? Сабли по стольнику продают! Им красная цена – десятка!
Гиви оценил наглость приятеля, но все же не мог с ним согласиться:
– Ну, это ты загнул.
Лагавас подмигнул Агроному и так же громко произнес:
– Двадцать пять – в самый раз. Все равно ведь все не раскупят. Полно железа останется, – не заметив выскочившего на порог лавочника, он продолжил: – Надо что-то делать. Может, излишки уркам продадим?
Агроном едва успел заткнуть ему рот, спешно переходя на мало кому знакомый в здешних краях албанский:
– Ага, а потом нас же этими стрелами и истыкают, как Баралгина.
Эльф наконец-то сообразил, что дал маху, и тоже перешел на код:
– Надо сразу договориться, чтобы по нам не стреляли!
Агроном снова в целях конспирации перешел на привычный язык и изобразил ссору:
– Да ты совсем обалдел, коммерсант хренов! Он подмигнул Лагавасу и, развернувшись, ломанулся в лавку, размахивая бумажником.
Плохо соображавший что к чему Гиви похлопал Лагаваса чуть пониже спины – докуда дотянулся:
– Нэ валнуйся. Сейчас навар прикинет – атайдет!
Давешний «полоумный», так ловко двинувший «дезу в массы», он же командир местного ОМОНа явился с докладом к атаману Борису. Под мышкой он тащил клетчатую китайскую сумку, набитую пестрым барахлом:
– В принципе, все готово. Только вас и ждем. Одеваться пора.
Рохляндский предводитель, болтавшийся по кабинету в махровом халате,
