вокруг манекена. — Ежели ему ничего, окромя деревяшки, что удар отражать не станет, не встретится, то мабуть он справится.

— Он старается. — Роб Всякоргаб показал на Роланда, упершегося ногой в манекен, чтобы вытащить из него меч.

— Ох, айе. — мрачно взглянул Величий Ян.

— Но ты должон признать, движения у него справные. — сказал Роб.

Наконец Роланду удалось вытащить меч из манекена, который качнувшись назад на своей древней пружине, дал ему по голове.

Роланд, слегка щурясь, поглядел вниз на фиглов. Он помнил их с тех времен, когда его украла Кроролева Эльфов. Никому, кто встречался с Нак Мак фиглами, не удается их забыть, как бы он не старался. Но воспоминания были расплывчатыми. Большую часть времени он ничего не соображал, либо был без сознания и ему встретилось столько всего странного, что не поймешь, где настоящее, а где нет.

Сейчас ему стало ясно: фиглы были настоящими. Да и кто смог их бы выдумать? Ну допустим, один из них был сыром, который гулял сам по себе, но кто из нас совершенен?

— Что я должен сделать, мистер Всякограб? — спросил он.

Эта часть беседы смущала Роба Всякограба. Такие слова, как „Подмирье“, могли дать людям ложные идеи.

— Ты должон спасти… леди. — ответил он. — Не великучу каргу, нет. Другую… леди. Мы тя сведем до места, где она проживает. Это что-то вроде… подземелья. Она тама… вроде как спит. И все, что от тя требуется, вывести ее на поверхность, как бы так.

— О, ты хочешь сказать, вывести, как Орфео, спасший Эвнифонию из Подмирья? — спросил Роланд.

Роб Всякограб лишь вытаращил глаза.

— Это эфебский миф. — продолжал Роланд. — Считается, что он о любви, но на самом деле, это метафора прихода лета. У этой истории есть много версий.

Фиглы по прежнему таращились на него. У них были очень удручающие взгляды. Фиглы в этом отношении превосходят даже кур.[9]

— Метафора это такая ложь, помогающая людям правду уразуметь. — пояснил Билли Подбородище, но это мало помогло.

— Он освободил ее, играя прекрасную музыку. — добавил Роланд. — Он был то ли с арфой, то ли с лютней.

— А, это нам прекрасно подходит. — сказал Вулли Валенок. — Мы можем так люто наарфить…

— Это музыкальные инструменты, — сказал Билли Подбородище. Он поглядел на Роланда. — Играете на каком-нибудь, мистер?

— У моих тетушек есть пианино. — с сомнением ответил Роланд. — Но если с ним что-нибудь случится, мне здорово влетит. Они все стены в замке разнесут.

— Тогда остаются мечи. — неохотно согласился Роб Всякограб. — Ты когда- нить с живым противником сражался, мистер?

— Нет. Я хотел попрактиковаться со стражниками, но тетушки им запретили.

— Но ты меч-то раньше применял в деле?

Роланд был смущен. — Не то, чтобы недавно. Не то, чтобы применял. Э… в общем, нет. Мои тетушки говорят…

— Так как же ты тогда тренировался? — в ужасе спросил Роб.

— У меня в комнате стоит большое зеркало, знаете, и я могу тренироваться… правда могу… — начал было Роланд и остановился, заметив выражения лиц фиглов. — Извините. — добавил он. — Наверное я не тот, кто вам нужен…

— Ох, я бы не стал так молвить. — устало произнес Роб Всякограб. — Согласно карге из карг, ты как раз наш парнишка. Те только надо с кем-нить потренироваться…

Величий Ян, всегда исполненный подозрений, посмотрел на своего брата и проследил за его взглядом на обветшалые рыцарские латы.

— О, айе? — взревел он. — Да провались оно все пропадом, не собираюсь я быть коленкой!

Следующий день был тоже хорошим днем, вплоть до того момента, когда он превратился в сплошной кошмар.

Тиффани поднялась рано и разожгла камин. Когда ее мать спустилась в кухню, она очень старательно скребла полы.

— Э… Разве ты не можешь убрать все магией? — спросила мать, которая никак не могла понять, в чем заключается суть ведовства.

— Нет, мам, я не могу. — ответила Тиффани, не отрываясь от своего занятия.

— Но ты ведь можешь помахать рукой и заставить всю грязь улететь?

— Беда в том, что магии не объяснить, что такое грязь. — сказала Тиффани, оттирая пятно. — Я слышала, что одна ведьма в Эскроу ошиблась и в результате лишилась пола, сандалий и чуть не осталась без пальца на ноге.

Миссис Болит сдалась. — Я думала, что тебе достаточно помахать руками над полом. — нервно пробормотала она.

— Это сработает. — ответила Тиффани. — Только у тебя в руках должна быть щетка.

Она закончила мыть пол. Она вычистила под раковиной. Она освободила все полки, вымыла их и поставила все обратно. Она оттерла стол, затем перевернула его и вытерла под столешницей. Она даже вытерла ножки стола, там где они касались пола. Тут миссис Болит вышла из кухни и отправилась по своим делам, поскольку все это явно имело мало отношения к уборке.

Да, мало. Как сказала Матушка Ветровоск, чтобы ходить с гордо поднятой головой, надо крепко ступать обеими ногами по земле. Мытье полов, рубка дров, стирка, изготовление сыра — все эти занятия возвращали тебя с небес на землю, учили настоящему. Ими можно было заниматься почти бездумно, позволяя мыслям в голове выстраиваться по порядку.

Спаслась ли она от Зимового? В безопасности ли она здесь?

Рано или поздно ей снова придется встретиться с ним лицом к лицу — со снеговиком, который считает себя человеком и обладает мощью лавины. Магия лишь замедлит его на какое то время и разозлит. Никакое обычное оружие не поможет, а необычного у нее особо и не было.

С какой яростью накинулась на него Аннаграмма! Тиффани тоже хотелось быть способной на такую ярость. Ей надо бы вернуться и поблагодарить Аннаграмму. По крайней мере у Аннаграмы все будет в порядке. Все видели, как она превратилась в вопящего зелонокожего монстра. Таких ведьм они уважали. А коли ты получил уважение, то и все остальное приложится.

И с Роландом надо увидеться. Тиффани не знала о чем с ним говорить. Но ничего страшного в этом не было, потому что он тоже не знал, о чем говорить. Они часами могли проводить время вместе, не зная, что сказать друг другу. Сейчас он должно быть в замке. Вычищая под сидением стула, она гадала, чем он занимается.

В дверь оружейной барабанили. Что с этих тетушек взять. Дверь была четырехслойная, из дуба и железа, но они все равно ломились.

— Мы не собираемся терпеть твое непослушание! — сказала тетя Данута. Изнутри донесся грохот. — Ты что, дерешься там?

— Нет, я сочиняю сонату для флейты! — закричал Роланд. Что-то тяжелое ударилось в дверь.