Колонна поравнялась с ними, и кто-то пролаял приказ остановиться. Затем из колонны выступил гном и решительно зашагал к карете.
–
– Позвольте мне все уладить, ваша светлость, – предложил Иниго.
– Слушай, я посол или кто? – огрызнулся Ваймс и вышел из кареты. –
Госпожа Сибилла услышала, как Иниго застонал.
–
– Подожди, подожди, это я понял…
– Ну все, по-моему, этого должно хватить, – пробормотал Иниго, – ммф, ммхм.
Лицо старшего гнома побагровело – во всяком случае, в тех его местах, что не были покрыты густой растительностью. Гномий отряд с повышенным вниманием принялся изучать кареты.
Командир сделал глубокий вдох.
–
Тут с крыши спрыгнула Шелли. Ее кожаная юбка широко развевалась на ветру.
Вся колонна как один гном уставилась на неожиданное явление. У командира выпучились глаза.
–
Ваймс увидел, какое выражение приобрело маленькое круглое личико Шелли.
Над его головой Детрит со стуком опустил заряженный Шматотворец на край крыши кареты.
– Я знаю, каким словом он ее назвал, – провозгласил он всему миру. – Енто плохое слово. Такие слова нельзя говорить.
– Все нормально, все просто замечательно, ммф-ммхм, – поспешно сказал Иниго, выскакивая из кареты. – Но сейчас успокойтесь все немножко, а я постараюсь сделать так, чтобы мы остались в живых, ммф.
Ваймс поднял руку и осторожно сдвинул Шматотворец так, чтобы тот был направлен в менее опасную сторону.
Иниго очень быстро затараторил по-гномьи – причем практически без акцента, правда, как показалось Ваймсу, привычное «ммф» все же проскальзывало в его речи. Затем Иниго открыл свой кожаный чемоданчик и достал несколько документов, скрепленных восковыми печатями. Подозрительные бумаги, весьма смахивающие на подделку, были тщательно изучены. После чего гном указал на Шелли и Детрита. Иниго нетерпеливо взмахнул рукой – универсальным жестом, отбрасывающим в сторону нечто недостойное внимания. Документы были изучены еще раз.
Наконец, на еще более универсальном языке жестов гном сообщил, что «я мог бы доставить вам массу неприятностей, но лень на вас время тратить», потом милостивым взмахом руки отпустил Иниго, одарил Ваймса взглядом, ясно говорившим, что, несмотря на все физические доказательства, он, гном, считает Ваймса куда ниже себя ростом, и вернулся к своему войску.
Прозвучал громкий приказ. Гномы, сойдя с дороги, браво зашагали по полю в сторону леса.
– Ну, кажется, пронесло, – сообщил Иниго, забираясь обратно в карету. – Госпожа Задранец едва не поставила нас в безвыходное положение, но гномы с инстинктивным уважением относятся к сложным документам. Что-то назревает. Он не сказал, что именно, но хотел обыскать карету.
– Черта с два мы бы ему позволили. Но зачем?
– Кто знает? Мне удалось убедить его в том, что мы обладаем дипломатической неприкосновенностью.
– А что ты сказал ему обо мне?
– Попытался выставить вас полным идиотом, ваша светлость. Ммф- ммхм.
– Правда?
Ваймс услышал сдавленное хихиканье. Это госпожа Сибилла с трудом сдерживала смех.
– Поверьте, это было необходимо. Не слишком удачная мысль – говорить на уличном гномьем, ваша светлость. Но когда я обратил его внимание на то, что вы аристократ, он…
– Я не… Ну, на самом деле я не совсем…
– Все так, ваша светлость. Но если хотите моего совета, большая часть дипломатии заключается в умении выглядеть более глупым, чем вы есть на самом деле. Начало неплохое, ваша светлость. А сейчас, наверное, нам следует продолжить путь, ммхм.
– Честно говоря, Иниго, я рад, что ты стал вести себя со мной не столь официально, – сказал Ваймс, когда карета тронулась с места.
– О, ваша светлость, я просто узнал вас немного лучше.
Об оставшихся часах той ночи у Гаспода сохранились лишь отрывочные воспоминания. Стая мчалась вперед, и только спустя какое-то время он осознал, что большая часть волков специально бежит впереди Моркоу, утаптывая перед ним снег.
Но для Гаспода снег оставался недостаточно утоптанным. Периодически какой-нибудь волк хватал его за загривок и нес некоторое расстояние, приглушенно жалуясь на противный вкус.
Затем снег прекратился и из-за облаков появился кусочек луны.
И постоянно их окружал волчий вой – то приближающийся, то удаляющийся. Иногда стая останавливалась на опушке или гребне какого-нибудь холма, засыпанного свежим снегом, и присоединялась к вою.
Под аккомпанемент очередных завываний Гаспод подхромал к Ангве.
– Зачем это нужно? – спросил он.
– Политика, – объяснила Ангва. – Переговоры. Мы пересекаем чужие территории.
Гаспод бросил взгляд на Гэвина. Вожак не присоединился к воющим собратьям, но с важным видом сидел поодаль, посматривая то на Моркоу, то на свою стаю.
– И это он должен спрашивать разрешения? – удивился Гаспод.
– Он просит, чтобы пропустили меня.
– О. У него по этому поводу возникают проблемы?
– Так, небольшие. На один клык.
– О. Э… А обо мне в этом вое ничего не говорится?
– Только как о гнусном вонючем песике.
– Понятно…
Через несколько минут они продолжили путь вниз по залитому лунным светом склону. Лес был совсем неподалеку, когда Гаспод заметил приземистые тени, мчавшиеся им наперерез по заснеженному полю. На мгновение он оказался между двух стай, старой и новой, а потом их прежнее сопровождение вдруг осталось позади.
«Итак, у нас появился новый почетный караул, – думал Гаспод, окруженный стремительно работающими серыми лапами. – Из волков, с которыми мы еще не встречались. Надеюсь, они добавят в свой вой пункт о том, что и на вкус я не больно-то хорош».
