такой уж и большой, просто она выглядела так, словно кто-то сжал нижнюю ее часть, выдавив все содержимое в верхнюю половинку. Иниго Сепаратор уже начинал лысеть и поэтому аккуратно зачесывал оставшиеся жидкие пряди поперек розовой макушки. Возраст его определить было трудно. Он мог быть мучимым треволнениями двадцатипятилетним юношей, или же ему могло быть лет сорок, просто он на диво хорошо сохранился. Сам Ваймс склонялся к первому варианту: чиновник выглядел так, словно всю свою жизнь наблюдал за миром поверх гроссбуха. А еще это… Что это было? Нервный смешок? Насмешливое пофыркивание? Не совсем удачный способ прочистить горло? И эта странная походка…
– Что, даже бутерброд не хочешь? Кусочек апельсина? Эти апельсины только что привезли из Клатча. Настоятельно рекомендую.
Ваймс метнул один из фруктов чиновнику. Отскочив от руки человечка, апельсин покатился по полу, а Сепаратор сделал шаг назад, очевидно слегка ошеломленный герцогской привычкой швыряться фруктами.
– С вами все в порядке, сэр? Мхм-мхм?
– Прошу меня извинить, – сказал Ваймс. – Меня немного занесло. Наверное, апельсины на меня так действуют.
Отложив салфетку и встав из-за стола, он обнял Сепаратора за плечи.
– Я отведу тебя в Нежно-Желтую гостиную, где ты можешь подождать, – сказал он, подталкивая чиновника к двери и дружески похлопывая его по руке. – Багаж уже погружен в кареты. Сибилла в который раз заливает раствором ванну, учит древнеклатчский и доделывает кучу мелочей, которые женщины всегда доделывают в последнюю минуту. Ты поедешь с нами в большой карете.
Сепаратор отпрянул от него.
– О, я не могу так поступить, сэр! Я предпочитаю ехать с вашей свитой. Мхм-мхм. Мхм-мхм.
– Если ты имеешь в виду Шельму и Детрита, они тоже едут в карете, – сказал Ваймс, подмечая, что уровень ужаса, содержащегося во взгляде чиновника, резко подпрыгнул. – Для игры в карты нужны четверо, а дорога большей своей частью обещает быть очень долгой и очень скучной.
– А ваши, э-э, слуги?
– Вилликинс, повар и служанка Сибиллы едут в другой карете.
– О.
Ваймс улыбнулся про себя. Он вспомнил одну поговорку из своего детства: слишком беден, чтобы красить, слишком горд, чтобы белить…
– Сложный выбор, правда? – спросил он. – Тогда вот что я могу тебе предложить. Ты можешь ехать в нашей карете, но сиденье у тебя будет очень жестким. И мы время от времени будем относиться к тебе снисходительно. Ну, что скажешь?
– Боюсь, вы подшучиваете надо мной, сэр Сэмюель. Мхм-мхм.
– Я еще даже не начал смеяться. А теперь, если позволишь, мне еще нужно заскочить в Ярд, чтобы разобраться с парочкой весьма важных проблем…
Через четверть часа Ваймс вошел в дежурку Ярда. Сержант Рукисила поднял на него взгляд, отдал честь и тут же быстро пригнулся, уворачиваясь от брошенного ему прямо в голову апельсина.
– Сэр? – с изумлением вопросил он.
– Просто проверял кое-что.
– И я прошел проверку, сэр?
– О да. Апельсин можешь оставить себе. В нем много витаминов.
– А моя мама всегда говорила, что эти мелкие пакостники очень вредны для здоровья, сэр.
Моркоу терпеливо ждал в кабинете Ваймса. Ваймс покачал головой. Он знал все половицы в коридоре, на которые нельзя было наступать, знал, что ходит совершенно бесшумно, – и тем не менее ему ни разу не удалось застать Моркоу за чтением своих документов, пусть даже вверх ногами. Как приятно было бы поймать его на чем-нибудь хоть разок. Если бы этот человек был еще прямее, его можно было бы использовать в качестве доски.
Моркоу встал и отдал честь.
– Да, да, но на всю эту ерунду у нас совершенно нет времени, – отмахнулся Ваймс, располагаясь за собственным столом. – За ночь что-нибудь произошло?
– Необъяснимое убийство, сэр. Жертва – ремесленник Уоллес Сонки. Найден в одном из собственных чанов с перерезанным горлом. Никаких печатей Гильдий, никаких записок. Нам это показалось крайне подозрительным.
– Звучит
– Э-э, с резиной, сэр.
– В чанах бывает резина? Но она же… резиновая, от нее, как правило, отскакиваешь.
– Нет, сэр. Я имел в виду варево в чане. Он делал… кое-какие резиновые штуки.
– Погоди, кажется, я что-то такое видел… Берешь нужную форму, окунаешь ее в резину и получаешь перчатки, башмаки… ну и все прочее?
– Э… Да, сэр, и
Несколько смущенное поведение Моркоу заставило Ваймса задуматься. Вскоре в самой глубине памяти выдвинулся ящик картотеки и радостно помахал ему карточкой.
– Сонки, Сонки… Моркоу, мы говорим о том самом Сонки, что и на «Пачке Сонки»?
Моркоу густо покраснел от смущения.
– Так точно, сэр!
– О боги, но что именно он опускал в чан?
– Его туда сунули целиком, сэр.
– Да он же национальный герой! В смысле был.
– Сэр?
– Капитан, нехватка жилья в Анк-Морпорке ощущалась бы куда сильнее, если бы не старина Сонки и его превентативы по пенсу за пачку. Но кому он помешал?
– Не все одобрительно относились к тому, что он делал, сэр, – холодно заметил Моркоу.
«В том числе и ты, – подумал Ваймс. – Гномы косо смотрят на подобные вещи».
– Ну хорошо, выдели людей, чтобы занялись этим делом. Что-нибудь еще?
– Вчера вечером возница напал на констебля Свирса, когда тот пытался обуть его телегу.
– Напал?
– Точнее, пытался затоптать, сэр.
Ваймс представил себе констебля Свирса – лепрекона шести дюймов ростом и с кипучей агрессивностью высотой в милю.
– И как он?
– Ну, говорить возница может, но на телегу ему еще долго не садиться. Все прочее – обычная текучка.
– Ничего нового о краже Лепешки?
– Ничего. Гномы винят друг дружку, но на самом деле никто ничего не знает.
