Встреча Ваймса с патрицием закончилась так, как заканчиваются все подобные встречи: гость уходит, преследуемый смутным, но мучительным подозрением, что совсем недавно он едва-едва не расстался с жизнью.

Ваймс устало потащился к своей невесте. Найти которую было несложно.

Вывеска над огромными двухстворчатыми воротами на Морфической улице гласила: «Здесь Водяться Драконы».

А на бронзовой табличке рядом с воротами было выбито: «Санаторий Госпожи Овнец Для Тяжело Больных Драконов».

Рядом стоял очень маленький и трогательный дракончик из папье-маше, прикованный к стене толстой цепью и сжимающий в лапках коробку для пожертвований с крайне трогательной надписью: «Не Дай Моему Пламени Пагаснуть».

Именно здесь госпожа Сибилла Овнец проводила почти все свое время.

Насколько Ваймсу было известно, она являлась самой богатой женщиной Анк-Морпорка. На самом деле она была богаче всех прочих женщин Анк-Морпорка вместе взятых.

«Странный будет брак», – поговаривали в народе. К людям, занимавшим высшее положение в обществе, Ваймс всегда относился с едва скрываемой неприязнью – от женщин у него болела голова, а при виде мужчин чесались кулаки. Сибилла Овнец была последней представительницей древнейшего рода Анка. Она и капитан оказались вместе, как веточки в водовороте, и подчинились стихии…

Ваймс, когда был совсем маленьким мальчиком, думал, что богачи едят с золотых тарелок и живут в мраморных дворцах.

Но потом он узнал много нового, а именно: очень, очень богатые люди могут позволить себе быть бедными. Сибилла Овнец вела крайне скромный образ жизни, доступный лишь невероятно богатым людям. Это был своего рода подход к бедности с другой стороны. Обычные хорошо обеспеченные дамы копили деньги, на которые потом покупали платья, отороченные кружевами и украшенные жемчугом, в то время как госпожа Овнец была настолько богата, что могла позволить себе топать по дворцу в резиновых сапогах и твидовой юбке, доставшейся ей в наследство от матери. Она была настолько богата, что могла питаться пресными крекерами и бутербродами с сыром. И была настолько богата, что занимала в своем особняке всего три комнаты; прочие же комнаты (в количестве тридцати одной) оккупировала очень дорогая и очень старая мебель, закрытая чехлами от пыли.

Знакомство с Сибиллой заставило Ваймса взглянуть на богатых людей с другой стороны: они были так богаты именно потому, что свели свои траты к минимуму.

Взять, к примеру, башмаки. Он получал тридцать восемь долларов в месяц плюс довольствие. Пара действительно хороших башмаков стоила пятьдесят долларов. А пара доступных по средствам башмаков, которых хватало на сезон или два, пока не изнашивался подметочный картон, после чего они начинали течь как сито, стоила десять долларов. Именно такие башмаки Ваймс покупал и носил до тех пор, пока их подошвы не становились настолько тонкими, что даже в самую туманную ночь он легко мог определить, на какой улице Анк-Морпорка находится, лишь по ощущению булыжников под ногами.

Хорошие башмаки служат долгие годы – вот в чем дело. У человека, который может позволить себе выложить за пару башмаков целых пятьдесят долларов, ноги остаются сухими и через десять лет, тогда как бедняк, у которого просто нет денег и который покупает самую дешевую обувку, за тот же период времени тратит на башмаки сотню долларов – и все равно ходит с мокрыми ногами.

В этом и заключалась «Башмачная» теория социально-экономической несправедливости, разработанная капитаном Сэмюелем Ваймсом.

Сибилле Овнец ничего не нужно было покупать. Особняк, в котором она жила, был по самую крышу набит прочной, качественной мебелью, приобретенной еще ее предками. Такая мебель способна простоять целую вечность. Шкатулки госпожи Овнец буквально ломились от всяческих драгоценностей – такое впечатление, будто Овнецы веками коллекционировали дорогие безделушки. А в винном погребе мог исчезнуть без следа целый полк спелеологов.

В общем, госпожа Сибилла Овнец как сыр в масле каталась – и в то же время тратила она вдвое меньше Ваймса. Правда, очень много средств уходило на драконов – что есть, то есть.

У «Санатория Для Тяжело Больных Драконов» были очень, очень толстые стены и очень, очень легкая крыша. Этот особый архитектурный стиль можно встретить только на фабриках по производству фейерверков.

А объяснялось все очень просто: естественное состояние обычного болотного дракона – это хроническая болезнь, а естественное состояние нездорового дракона – это пребывание оного в виде тонкой пленки на стенах, потолке и полу того помещения, в котором нездоровому дракончику довелось оказаться. Дракон болотный представляет собой нестабильную химическую фабрику, которую отделяет от гибели всего один шаг. Очень короткий шаг.

В ученых кругах бытует мнение, что привычка болотного дракона взрываться, когда он сердится, перевозбуждается, пугается чего-либо или же просто пребывает в тоске, является своеобразным методом борьбы за выживание[3],