сожрал мою шляпу! Это была моя шляпа! Прикажи ему, и пусть немедленно отдаст!

Матушка Ветровоск сорвала с ближайшего дерева кусок лианы и принялась хлестать им по воде.

Нянюшка Ягг отпрянула.

– Эсме, ты что делаешь?! Совсем с ума сошла?! – дрожащим голосом воскликнула она. Аллигатор чуть подался назад.

– Никто не запретит мне отлупить эту наглую ящерицу!

– Лупи себе на здоровье, – примирительно сказала нянюшка. – Но, может, все-таки не змеей?

Матушка поднесла кусок лианы к лицу и всмотрелась. На нее испуганно уставился средних размеров трехполосный болотный коитус. Он прикинул, уж не цапнуть ли матушку за нос, но решил, что лучше не связываться, и крепко стиснул челюсти в надежде, что сумасшедшая женщина поймет намек. Матушка Ветровоск разжала руку. Змея шмякнулась на дощатый пол веранды и поспешно уползла.

За все это время госпожа Гоголь даже не пошевелилась в своем кресле. Когда все немного поуспокоились, она повернулась к Субботе, который все так же молча следил за удочкой.

– Суббота, сходи и принеси госпоже ее шляпу, – велела она.

– Да, госпожа.

Матушка недоуменно нахмурилась.

– Ты посылаешь его прямо в пасть к хулигатору? – недоверчиво спросила она.

– Он же мертвый, – резонно указала госпожа Гоголь.

– Конечно. Но быть мертвым и без того плохо, а так ему придется быть мертвым в виде кусочков, – ответила матушка. – Господин Суббота, право, не стоит утруждаться!

– А как же твоя шляпа? – удивилась госпожа Гоголь.

– Шляпа? – переспросила матушка, – Ну, это… это ведь была всего-навсего шляпа. Но чтобы посылать человека, пусть даже мертвого, прямиком в пасть хулигатору? И ради какой-то там шляпы?

Нянюшка Ягг с ужасом слушала матушкины слова.

Кто-кто, а матушка Ветровоск лучше всех знала, насколько важна шляпа. Шляпа – это не просто предмет туалета. Шляпа определяет голову. Она определяет, кто ты есть. Всякий мало-мальский волшебник, если он хоть чего-то стоит, должен носить остроконечную шляпу, иначе не волшебник он вовсе. Разве кто-нибудь слышал, чтобы ведьма разгуливала по улицам без своей шляпы? Даже у Маграт была шляпа, хотя юная ведьмочка почти никогда не носила ее, поскольку была мокрой курицей. Впрочем, это не важно, дело ведь не в ношении шляпы, а в ее наличии. Каждое занятие, каждое искусство обладает собственной шляпой. Именно поэтому короли носят корону. Снимите с короля корону, и останется лишь человек с безвольным подбородком, время от времени машущий людям ладошкой. В шляпах – сила. Шляпы очень и очень важны. Но что важнее – человек или шляпа?…

Госпожа Гоголь снова пыхнула трубкой.

– Суббота, сходи и принеси мою лучшую выходную шляпу, – приказала она.

– Слушаюсь, госпожа Гоголь.

Суббота ненадолго скрылся в доме и вскоре появился с большой, видавшей виды коробкой, тщательно перевязанной бечевкой.

– Нет, этого я принять не могу, – наотрез отказалась матушка. – Это же твоя лучшая шляпа!

– У меня есть еще одна, – успокоила госпожа Гоголь. – Правда-правда, тут нечего стесняться. Матушка осторожно взяла коробку.

– Сдается мне, госпожа Гоголь, – промолвила она, – что ты не совсем такая, какой кажешься.

– Вовсе нет, госпожа Ветровоск. Поверь, я именно та, за кого себя выдаю. Так же, как и ты.

– Это ты нас сюда привела?

– Ни в коем случае. Вы пришли сами. По собственной воле. Чтобы помочь кое-кому, верно ведь? И никто вас не заставлял. Вы целиком и полностью следовали своим желаниям – я права?

– Верно говорит, – согласилась нянюшка. – Будь это магия, мы бы сразу почувствовали.

– И то правда, – кивнула матушка. – Сюда нас насильно никто не гнал, сами пошли. Но какова здесь твоя роль, а, госпожа Гоголь?

– Я не играю никаких ролей, госпожа Ветровоск. Просто хочу получить свое. Хочу справедливости. А еще я хочу остановить ее.

– Кого это ее? – спросила нянюшка Ягг. Лицо матушки напоминало застывшую маску.

– Ее. Ту, которая стоит за всем этим, – пояснила госпожа Гоголь. – У дюка куриные мозги, сам бы он ничего не смог. Нет, госпожа Ягг, я имею в виду ее. Ее и зеркальную магию. Ее, то есть ту, которая любит всем управлять. Ту, которая реально стоит у руля. Ту, которая играет с судьбой. Ту, о которой госпожа Ветровоск прекрасно осведомлена.

Нянюшка Ягг была явно сбита с толку.

– Эсме, о чем это она? – повернулась нянюшка к подруге.

Но матушка лишь пробормотала себе под нос что-то невнятное.

– Чего? Не расслышала, – отозвалась нянюшка. Матушка Ветровоск подняла голову. Лицо ее покраснело от гнева.

– Она говорит о моей сестре. Гита! Тебе ясно? Расслышала? Поняла? О моей сестре! Или повторить? Хочешь знать, о ком она говорит? Может, тебе еще написать? О моей сестре! Вот кого она имеет в виду! Мою сестру!