Ведьмам наконец удалось отыскать свободный столик в таверне. Зал был битком набит самыми разными людьми. Таверну наполнял громкий шум, периодически переходящий в крик, дым стоял коромыслом.

– Гита Ягг, что ты там опять царапаешь? Ты мне на нервы действуешь, – рявкнула матушка.

– Здесь обязаны быть ведьмы, – сказала Маграт. – Ведьмы есть везде. Значит, должны быть и в загранице. Ведьмы повсюду водятся.

– Как тараканы, – добродушно заметила нянюшка Ягг.

– Все-таки стоило заставить его поверить, что он лягушка… – пробормотала матушка.

– Нет, Эсме, мы абсолютно правильно поступили, что увели тебя оттуда. Нельзя же так просто ходить по улицам и заставлять людей верить, будто они во что-то превратились. Пускай они грубияны, пускай не знают, кто ты есть, но зачем же так круто? – покачала головой нянюшка Ягг. – Ты что, хочешь, чтобы все вокруг на четвереньках прыгали?

Несмотря на многочисленные угрозы, матушка Ветровоск еще никогда никого не превратила в лягушку. Она считала, что гораздо менее жестоко, зато куда приятнее и технически проще, поступить по-другому. Можно оставить обидчика человеком, но сделать так, чтобы он считал себя лягушкой. И прохожим, опять-таки, развлечение…

– А мне всегда было жаль господина Уилкинса, – сказала Маграт, мрачно сверля взглядом столешницу. – Он так жалобно ловил мух языком… Аж сердце разрывалось.

– Надо было думать, что говоришь, – парировала матушка.

– А что такого он сказал? Что ты заносчивая старая сплетница? – простодушно осведомилась нянюшка.

– Против критики я никогда не возражала, – ответила матушка. – Ты меня знаешь. Я на критику не обижаюсь. Никто не может сказать, будто я обижаюсь на критику…

– И правда не может, – подтвердила нянюшка. – Если не хочет потом пузыри пускать.

– Просто я не выношу несправедливости, – продолжала матушка. – И прекрати ухмыляться! Да и вообще, не понимаю, чего так переживать? Ну походил он пару дней лягушкой, что, беда большая?

– А госпожа Уилкинс говорит, что он до сих пор сам не свой до купания, – ввернула Маграт. – Мол, плавание теперь стало его любимым занятием.

Некоторое время стояла унылая тишина.

– Может, здешние ведьмы совсем по-другому выглядят? – безнадежно предположила Маграт. – Ну там, одеваются иначе, летают на чем-то другом…

– Ведьмы бывают только одного рода, – сказала матушка. – Нашего.

Она обвела взглядом комнату. «Конечно, – думала она, – если кто-то, допустим, не пускает сюда ведьм, так люди могут о них и не знать. Кое-кто, наверное, очень не хочет, чтобы ему мешали. Но ведь нас она пустила…»

– По крайней мере, здесь тепло и сухо… – начала было нянюшка.

Тут один из стоящих за ее спиной завсегдатаев таверны, запрокинув голову, громко расхохотался и случайно плеснул ей на спину немного своего пива.

Нянюшка что-то пробормотала себе под нос.

Маграт увидела, как обидчик собрался сделать очередной глоток, поднес кружку к губам и вдруг, выпучив глаза, уставился на ее содержимое. Судорожно отшвырнув от себя кружку, он протолкался сквозь толпу посетителей и опрометью выскочил на улицу, держась за горло.

– Что ты сделала с его пивом? – спросила Маграт.

– Мала ты еще, чтобы все тебе рассказывать, – пробурчала нянюшка.

Там, дома, ведьма, которой вздумалось отыскать свободный столик… она просто находила его. Одного вида остроконечной шляпы было вполне достаточно. Люди старались держаться на почтительном расстоянии и время от времени посылали ведьме какое-нибудь угощение. Знаки уважения оказывали даже Маграт, и вовсе не потому, что кто-то опасался ее, но потому, что неуважение к одной ведьме означало неуважение ко всем ведьмам сразу, а никому не хотелось, чтобы появилась матушка Ветровоск и популярно все объяснила. Здесь же ведьм толкали и пихали так, будто они были самыми обычными людьми. Только ладонь нянюшки Ягг, предупредительно лежащая на руке матушки Ветровоск, оберегала с дюжину развеселых гуляк от противоестественного превращения в земноводных. Однако долготерпимость нянюшки тоже была на исходе. Нянюшка Ягг всегда гордилась своей простотой и приземленностью, но есть приземленность, а есть приземленность. Взять, к примеру, этого принца, как его там, ну из детской сказки, который обожал переодеваться простолюдином и так расхаживать по своему королевству. Она всегда подозревала, что маленький извращенец заранее давал людям понять, кто он есть на самом деле, – на тот случай, если кому-нибудь взбредет в голову повести себя по отношению к нему слишком уж просто. Это было все равно что валяться в грязи. Валяться в грязи забавно до тех пор, пока ты знаешь, что впереди тебя ждет горячая ванна, а вот валяться в грязи, когда впереди тебя ждет все та же грязь, – в этом ничего забавного нет. Нянюшка пришла к некоему заключению.

– Эй, а почему бы нам не выпить? – весело вопросила она. – Опрокинув стаканчик-другой, сразу чувствуешь себя лучше.

– Ну уж нет, – буркнула матушка. – Мне вполне хватило той твоей травяной настойки. Точно говорю, был там градус. После шестого стаканчика у меня так в голове зашумело… Не-ет, больше это заграничное пойло я пить не буду.

– Тебе все равно нужно чего-нибудь глотнуть, – попыталась успокоить ее Маграт. – Я так просто умираю от жажды. – Она обвела взглядом облепленную народом стойку. – Может, у них тут есть какой-нибудь фруктовый напиток или что-нибудь вроде?

– Сейчас выясним, – кивнула нянюшка Ягг. Она встала, взглянула на стойку и незаметно вытащила из шляпы булавку. – Я сейчас.

За столом воцарилось мрачное молчание. Матушка сидела, уставившись куда-то в пространство.

– Тебе действительно не стоит принимать все так близко к сердцу. Уважение – вещь преходящая, – сказала наконец Маграт, пытаясь залить целительным бальзамом душевный пожар. – Лично мне редко когда не выказывают уважение. Так что это не проблема.

– Если тебя не уважают, значит, ты никто, – с отсутствующим выражением заметила матушка.

– Ну не знаю. Я всю жизнь как-то обходилась, – ответила Маграт.

– Это потому, Маграт Чесногк, что ты мокрая курица, – сказала матушка.

Последовала короткая раскаленная пауза, звенящая от слов, которым не следует срываться с языка, но как раз в этот момент со стороны стойки донеслось несколько удивленных болезненных вскриков.