настоящей мировой войны. Тут-то и становятся понятны цели, которых добивался - и добился - наш почтенный собрат. То, что он получил в результате гибели лайнера, ничто в сравнении с тем, что он собирается получить. Развязать войну - вот чего хотел он! Развязать войну, набить себе брюхо её салом, а затем - вознесшись надо всеми, занять в Совете место председателя, которое по праву принадлежит глубоко мною уважаемому господину Аполлиону.

Но - слышишь ли ты меня, благородный Ауэркан? - ты не учел одного. Эта война разрушит всё, и ты не сможешь насладиться плодами своего коварства. В этой войне погибнет всё человечество. Не просто пострадает, а именно погибнет! Нацело! И что мы тогда будем делать? Мы останемся нагими, голодными и беспомощными, одни против Планетарного Демона, - последние слова Пилиардок произнес особым, похожим на далёкий раскат грома голосом. - Так вот, теперь я напрямую обращаюсь к нашему мудрейшему Ауэркану - пусть он объяснит всё, что натворил, - лицо Пилиардока едва ли не почернело от прихлынувшей крови. Почтенный Аполлион объявил, что каждый из нас может говорить открыто - всё, что думает. Так я и поступаю.

Вот вам моё слово, почтенные господа: я считаю, что уважаемый лорд Ауэркан, Хранитель русских, должен быть исключён из нашего Совета! Изгнан с позором! А ещё лучше - просто ликвидирован.

Пилиардок сделал паузу, чтобы перевести дыхание, и Ауэркан немедленно воспользовался этой брешью, чтобы перейти в контратаку. Он тоже не на шутку разозлился; его глаза пылали столь же безумной злобой.

- Изгнан? - словно рокочущее эхо, переспросил Ауэркан, глядя на обидчика так, как будто желал пронзить его взглядом, словно копьём. - Согласен с постановкой вопроса: кто-то в Совете Семи действительно лишний. Но осмелюсь при всех обратиться к тебе, почтенный Пилиардок: а не тебя ли самого следует с позором изгнать из Совета, уважаемый Хранитель американцев? А ещё лучше просто ликвидировать!

Обратите внимание, уважаемые собратья, на странность и необычность случившейся катастрофы. Пассажирский лайнер испепелён русской ракетой! Ох уж эти мои русские. Хлебом их не корми - дай пострелять по гражданским кораблям. Да вокруг их крепости такие лайнеры дюжинами крутятся. Американские и любые другие. Подходят и ближе, чем этот несчастный. И хоть один из них был когда- нибудь задержан, обыскан, конфискован, я не говорю уже - сбит?

И вдруг ни с того ни с сего опытный офицер открывает огонь! А не приходит ли вам в голову логичная мысль, что у того офицера были веские причины так поступить? Я имею в виду причины, несколько отличающиеся от той, что была так выразительно расписана в самых чёрных красках почтенным и уважаемым сэром Пилиардоком. Гражданское судно могли просто-напросто принять за боевой корабль.

Из того, что мне сообщили, я понял, что всем экипажем и всеми системами наблюдения, слежения и наведения на цель русской космической крепости «Бородино» приближающееся судно было принято за ударный крейсер в боевом развороте, замаскированный под пассажирский корабль. Так почему мы должны походя отбрасывать эту версию? Обращаю ваше внимание - наиболее правдоподобную версию. И почему мы должны отбрасывать самое простое, даже напрашивающееся объяснение случившегося? А заключается оно в том, что уважаемый сэр Пилиардок не вдруг, но хорошенько всё обдумав, решил сочинить одну маленькую историю. Историю почти правдивую, но всего лишь поставленную с ног на голову. Именно он, Пилиардок организовал заговор и развязывает войну, именно он собрался нажиться на ней, вознести в сокровищницу небывалые донации, и так далее, и так далее… А мои русские - что ж, ради такого дела даже приятно огульно объявить их бездушными и кровожадными убийцами. Разумеется, по ходу дела можно оговорить и проклясть заодно и меня. Симпатичная получается история, не правда ли? Отличный план!

Сидевшие за столом вдруг заговорили все, практически одновременно. Лишь Ауэркан и Пилиардок сидели молча, испепеляя друг друга взглядами.

Аполлион поднял руку.

- Я призываю почтеннейших членов Совета Семи к молчанию! - властно сказал он. - Спокойствие и терпение, господа. Пусть все успокоятся. Судя по тому, что было здесь сказано, ни вы, любезный Ауэркан, ни вы, почтенный Пилиардок, не собираетесь брать на себя ответственность за случившееся.

Оба оппонента мрачно кивнули.

- Чего и следовало ожидать. - Аполлион опять снял очки и занёс над ними терзающую ткань. - Вы оба указываете обвиняющим перстом друг на друга, а значит, в противоположных направлениях. И разумеется, каждый из вас подготовил не один рубеж оборонительных доказательств своей невиновности, а также немало атакующих аргументов, обвиняющих противника.

Здесь речь Аполлиона второй раз за встречу была бесцеремонно прервана Симионтом.

- Благороднейший Совет должен расследовать это происшествие! - громко заявил он. - И я, как крупнейший донациант сокровищницы, настаиваю на этом!

Откуда-то из темноты рядом со столом появилась ещё одна фигура. Кем был вошедший, откуда он появился, не мог сказать никто, за исключением, быть может, самого Аполлиона. Незнакомец был крив, скрючен, выжжен солнцами и взятыми на душу грехами. Кожа на его лице была загорелой настолько, что казалась дублёной. Из-под тонких бровей сверкали ярко-синие глаза. Не снимая с головы капюшона походного плаща, незнакомец шагнул к столу, наклонился к Аполлиону и что-то прошептал ему на ухо.

Аполлион усмехнулся и злорадно посмотрел на Симионта.

- Почтенный донациант, - обратился председатель к Симионту. - Я только что получил важное сообщение, адресованное лично мне, но касающееся всех нас, а вас - в особенности. Случилась ещё одна неприятность: караван с вашими донациями, почтенный Симионт, был перехвачен и уничтожен. Проделки Планетарного Демона, я полагаю. Да, и столь любовно выпестованная вами тирания приказала долго жить. Тиран Козарра повешен восставшими пять минут назад… Такое вот невесёлое сообщеньице.

Симионт сидел, словно парализованный, широко раскрыв глаза и забыв прикрыть рот. Тишина в зале сгустилась такая, что можно было подумать, сама смерть прилегла отдохнуть где-то неподалёку.

Инфелиго довольно улыбнулся и подмигнул Мамри.

- Да, - наконец задушенно произнёс Симионт. - Это очень удобно, списывать собственные дела на Планетарного Демона, уничтоженного в седой древности. Помнится, я сам тогда… Ну да ничего, я докопаюсь, кто среди нас решил разыграть давно побитую карту.

- Позволю себе выразить сочувствие Совета нашему почтенному собрату, благороднейшему сэру Симионту. - По голосу Аполлиона было ясно, что ему с трудом удаётся скрыть радость по поводу несчастья, свалившегося на зарвавшегося наглеца. - Совет Семи несомненно обсудит эту неприятность на ближайшем заседании, а пока что, уважаемые члены, позволю заметить, что нам следует вернуться к теме, заявленной в повестке дня нашей сегодняшней встречи. Кстати, хочу напомнить собравшимся, и прежде всего шутнику, сотворившему инцидент с круизным лайнером, что я не зря уже дважды помянул Планетарного Демона. Когда-то нам удалось загнать его в небытие, но, надеюсь, все понимают, что такое существо нельзя уничтожить окончательно. Сейчас Планетарный Демон бессилен, но если разразится мировая война, в первые дни Армагеддона пищи появится столько, что хватит и на долю «уничтоженного», как неудачно выразился почтенный Симионт, Демона. И потом, когда наше могущество пойдет на убыль, воспрянувший Планетарный Демон будет чувствовать себя отлично. Ведь ему в пищу годится всё - живое и мёртвое. И значит, наши дни сочтены. Полагаю, расправившись с нами, воскрешённый Планетарный Демон придумает для предателя, выпустившего его из небытия, особенно вычурную казнь. Вы отлично знаете, что на благодарность Планетарного Демона рассчитывать не приходится. Поэтому ещё раз предлагаю вернуться к повестке дня, особо обсудив вопрос, как следует предупредить катастрофу. Или вы не согласны, любезный Симионт?

Взглянув на Симионта, было нетрудно понять,что для него всё, кроме обрушившегося удара, потеряло смысл.

- Не желает ли почтенный Симионт воспользоваться правом главнейшего донацианта, чтобы первым высказать своё мнение по поводу плана наших дальнейших действий? - преувеличенно вежливо поинтересовался Аполлион; выждав паузу, он продолжил говорить: - Что ж, раз уважаемый сэр Симионт не желает участвовать в обсуждении, я предлагаю высказываться всем желающим.

- Я предлагаю провести расследование. Полное, всестороннее и объективное, - поспешил заявить