Сегодня Злой ходил без костыля. Охотники спешились, передав поводья Илье Львовичу, Марьяне и Блейку, подошли к нам, стоящим у входа в трактир. Позади седел были приторочены мешки - должно быть, там лежала подстреленная дичь.

Злой сказал:

- Знакомьтесь, парни. Это Химик и Пригоршня, сталкеры, которых сюда аномалия зашвырнула недавно. А это Смола, Патриот и Шрам.

Никита вылупил на них глаза. Самым непримечательным в троице был Шрам: мужик со шрамом на щеке, неопределенного возраста, в легкой шинели, под которой виднелись драный свитер и штаны. Небритое лицо его было сосредоточенным и слегка отрешенным. У Патриота, молодого, с темными длинными волосами, щеки так запали, что, казалось, еще немного - и кожа лопнет, наружу выступят зубы. Видимо, чтобы скрыть этот недостаток, он и отпустил загибающиеся книзу усы, хотя, для того чтобы толком прикрыть щеки, они были жидковаты.

Ну а Смола был черным, как… смола. Негр, ну надо же! Впервые я видел в Зоне всамделишного афроамериканистого негритоса. Роста и телосложения среднего, в меховой куртке и штанах, в синих резиновых сапогах. Шрам и Патриот - с берданками и ножами на ремнях, а у Смолы на боку справа громоздкая деревянная кобура с крышкой. И фуражка военная на голове, без кокарды. Он и Патриот были одеты в меха, отчего напоминали Зверобоев. Хотя нет, смугловатый Патриот походил скорее на индейца, последнего из могикан. А Смола - на бушмена из дебрей Амазонки. В фуражке.

- Здоровэнькы булы, - произнес Патриот не слишком доброжелательно. Шрам вообще на нас не отреагировал, а Смола кивнул.

Я с удивлением справился почти сразу, а вот Пригоршня еще пару секунд пялился на них, после чего, улыбнувшись, сказал:

- Привет, хлопцы. - Он доброжелательно подмигнул Смоле и добавил: - Как там у вас, в Эфиопии?

Секунду черный глядел на Никиту остекленевшим взглядом, будто не мог осознать услышанное, потом лицо его исказилось.

- Где?! Ты что сказал?! - на чистом русском захрипел он, выкатив глаза.

- Ну, в Эфиопии, - продолжая широко улыбаться, повторил Пригоршня. - Ты ж оттуда… Эфиоп, а?

- Сука!! Да я тебя… пристрелю… ты… твою мать!!! - и чернокожий сталкер рванул деревянную крышку, под которой обнаружилась рукоять нагана.

Лицо напарника стало растерянным. Шрам спокойно наблюдал за происходящим, а Злой и Патриот с двух сторон вцепились в Смолу, ухватили его за плечи и руки, не позволяя вытащить оружие. Я шагнул вперед, оказавшись между ним и Пригоршней, сказал:

- Ладно, не буянь.

- Смола, расслабься, - добавил Злой.

- Заспокойся, братэ, - это уже Патриот.

- А чего он?!! - хрипел Смола, пытаясь отпихнуть сталкеров и вырвать пистолет из кобуры. - Чего он обзывается?! Из-под Харькова я, русский… украинец… русский! Чего он, а?! Какая Эфиопия, я и не знаю, где это!!!

- Ты наш хлопэць, братыку, ширый украинець, с пэршого погляду выдно, - уговаривал его Патриот. - То вин москаль, що с ных взяты, з москалив чортовых?

- Какой же я москаль? - удивился Пригоршня. - Отсюда я, местный. Это вот он, - напарник ткнул в меня пальцем, - он москаль.

Я кивнул.

- Ага, я потомственный москаль. Остыл?

- Эфиоп, говорит… - продолжал бубнить Смола, убирая наконец руку с кобуры. - Да я… из-под Харькова! Эфиоп! Всю жизнь здесь… Пять лет Зону топчу, а он…

- Ну извини, браток, - сказал Никита, все еще ошарашенный наскоком. - Местный так местный, я просто не сразу увидел.

Когда инцидент был более-менее исчерпан, Злой велел всем заходить в трактир. Лошадей оставили под дверями, подошедшая Настасья Петровна с Ильей Львовичем и Марьяной принялись их разгружать.

- Що тут такэ сталося? - удивился Патриот, теребя себя за ус.

Зал кое-как расчистили, но мебели новой не поставили, видно, взять ее было неоткуда, лишь у окна появились две расположенной буквой Г низкие лавки. Мы сели на них, после чего Злой вкратце описал произошедшее, начиная с нашего появления в поселке.

- Так что если оружие не раздобудем - конец нам, - заключил он свой рассказ. - И доставить его сюда надо прямо сейчас. Чтобы ночью окопаться и уже с утра к нападению быть готовым. Вояк не так уж и много, да еще эти двое недавно многих постреляли. Так что справиться с ними мы сможем - но стволы обязательно нужны.

- От яки воны незграбы, - проворчал Патриот, покосившись на меня с Никитой. - Взялы тай вийськовым вэртолит виддалы!

Наклонившись к напарнику, я тихо спросил:

- Что он сказал? Пригоршня негромко ответил:

- Говорит, муд… идиоты мы, что вертушку прое… прохлопали, отдали ее военным.

Наступила тишина, все переваривали рассказ Злого.

- Так, может, не просто за оружием туда, может, всем на тот склад и переехать? - предложил вдруг Смола, снимая с головы фуражку и принимаясь чесать наголо бритый бугристый череп. - Там такое место, что оборону легко держать. Легче, чем здесь, - сто процентов, это я вам говорю!

Предложение было неожиданным - присутствующие молчали, не зная, что тут сказать, и наш афроамериканский друг победно оглядел сталкеров, всех, кроме Пригоршни, на которого лишь презрительно покосился: мол, а ты говорил - из Эфиопии, а я вон какой умный!

- Жрать там что? - наконец тихо спросил Шрам. Мы переглянулись и закивали.

- Как это - что, как это - что? - ответил Смола, помахал фуражкой, соображая, что ответить, и, надо же, сообразил: - А мы с собой возьмем!

- В руках понесем? - уточнил Шрам.

- Нет, зачем - на лошадях!

Шрам повернулся к Злому и спросил:

- Сколько людей осталось?

- Десять мужиков в поселке, старики в основном, - сказал сталкер. - Не такие древние, как Львович, но в возрасте уже. Половина из них - пьяницы трясущиеся. Четверо женщин, из них молодая только Марьяна.

Шрам опустил взгляд, что-то прикидывая, потом заговорил твердо, уверенно, но все так же тихо:

- Столько народа туда перевести - шум будет в дороге. И еды много надо с собой взять. А сейчас вояки настороже. Тем более если у них вертолет…

- Без топлива, - вставил я.

Сидящий рядом Пригоршня кашлянул и заерзал.

- Что? - спросил я.

- Ну, вообще-то, там еще полно топлива, в вертолете.