Потом я говорю:

— Насчет моей стороны дела мне все понятно. Я — пилот и водитель, привез, погрузил, разгрузил, улетел — тут все понятно. Мне нравится, что если, — я стучу по столу, — все пойдет по плану, нам не придется никого убивать. Но мне не нравится насчет покупателя. Мне не нравится, что я не знаю подробностей.

— Покупатель хочет оставаться в тени, — говорит Джек, нахмурившись.

— Это мне не нравится, — повторяю я.

Джек пожимает плечами:

— Твое дело.

Я думаю. Такой шанс выпадает раз в жизни. С такой кучей денег я смогу перерыть пространство и найти свою звезду. Я смогу купить все, что мне нужно для возвращения домой. Упустить такой шанс — значит плюнуть судьбе в лицо. Мне нечего терять.

— Хорошо, я согласен, — говорю я, — но я должен сказать вам двоим кое- что. Не пытайтесь меня наколоть, — я поочередно пристально смотрю им в глаза, — не пытайтесь меня нае...ть. Я убью того, кто задумает обмануть меня, богом клянусь, я не шучу.

Робинсон улыбается, но посмотрев на вытянувшуюся физиономию Химика, становится серьезным. Химик знает, что на такие темы со мной шутить не стоит, что я способен на многое, особенно, в случае предательства со стороны моих возможных компаньонов.

— Хорошо, буду иметь это в виду, — Джек протягивает мне руку, я крепко жму ее и он отвечает мне таким же крепким пожатием.

Мне нравятся люди с крепким рукопожатием, не люблю, когда чужая ладонь в твоей руке — безвольная, как протухшая устрица, не люблю пожимать руки тем, кто не сжимает твою руку в ответ. Робинсон начинает мне нравиться.

— Чудненько, теперь насчет корабля, — мой хмель сдуло, как свежим утренним ветром, — вчера я слышал, что пограничники накрыли караван контрабандистов. Два корабля — так себе, а третий переделан из прогулочной яхты, не серийной, такие образцы делаются только под заказ. Вид у нее страшненький, но нам это на руку. Скорость у нее приличная, пограничники за ней никогда бы жизни не угнались, поэтому им пришлось сбивать ее парализующим лучом.

— Звучит неплохо, но как мы ее купим, Алекс? — спрашивает Джек.

— По закону конфискованный товар может выставляться на аукцион. Насколько я знаю, интересующую нас скорлупку эксперты еще не осматривали, здешний эксперт-техник — мой хороший знакомый. За приличную сумму в карман он подпишет заключение, что корабль ни к черту не годен. У пограничников, в отделе технического снабжения, есть человек, который выставляет конфискованную технику на аукцион. Он мне немного должен, — улыбаюсь я, — дальше продолжать не надо?

— Не надо, — смеется в ответ Джек, — значит, ты берешь корабль на себя, а мы с Андреем пошли закупать оборудование.

— По рукам.

Сначала мне нужно было к техническому эксперту. Старик Аарон Крабб занятный тип, человек перед пенсией, на которую выходить не стремится из-за того, что одинок — ни жены, ни детей. Я так подозреваю, что старик просто боится вынужденного безделья и держится за работу так же крепко, как и его тезка — краб. Но к деду с пустыми руками не пойдешь. Навскидку прикидываю, сколько же бумажек положить старику на молоко, отсчитываю пять сотен, кладу в чистейший белоснежный конверт. Но конверт — это финальный штрих, надо увертюру сбацать полегче и понадежнее. Иду в бар к Теодору, покупаю у него три бутылки самого лучшего коньяка — старика этим можно будет оглушить, как слона килограммом шоколада с ромом. Лимончики, немного фруктов — и я готов.

Конверт в нагрудном кармане, коньяк и остальное в сумке, в руке.

Поднимаюсь в административный сектор, сворачиваю направо и останавливаюсь перед дверью с аккуратной табличкой: «Старший технический эксперт А. Крабб». Внизу приписка старческой, но в тот момент не дрожавшей, рукой: «Для всех, кто моложе пятидесяти — мистер Крабб». Вежливо стучу, жду, слегка треснувший от старости голос говорит:

— Входите.

Вхожу.

— О, Алекс, добрый день, — оживляется старик.

Он немного так-таки похож на краба — невысокий, немного сгорбленный, волосы пока еще все свои, только изрядно поредевшие, скрюченные артритом руки напоминают клешни, а вот глаза точно, как у краба — внимательные, хитрые, проницательные.

— Добрый день, мистер Крабб, — здороваюсь я, — как здоровье? — вежливо интересуюсь.

— Да как, как, — ворчит старик, морщась, — вот вчера пригнали три корабля конфискованных, а меня так в шлюзе намедни просквозило и радикулит сволочной хватает, сил нет.

— Вы, знаете, мистер Крабб, недавно консультировался я со светилами медицинской науки и вообще с известными людьми, так, оказывается есть средство против этого напастья.

— Да ну? — хитро с прищуром смотрит на меня старик.

— Да, и средство это помогает не только от радикулита, а вообще способно лечить такие страшные болезни, как меланхолия и депрессия, а также повышает сопротивляемость воздействиям враждебной среды человеческого организма.

— Да? — прищуривает старик левый глаз. — И что же это за эликсир такой?

Молча ставлю на стол бутылку коньяка. Глаза старика смеются вместе с морщинами вокруг глаз.

— Алекс, мальчик мой, повесь-ка табличку на двери с той стороны, естественно, — говорит он мне и протягивает мне кусок картона с надписью «Вернусь через десять минут».

Я, молча улыбаясь, рассматриваю табличку и говорю:

— А почему именно — «десять минут»?

Старик смеется:

— А как ни придет кто, так и не будет обижен. Всегда надо оставлять человеку надежду на лучшее, а десять — просто число хорошее.

Вешаю я табличку, а дед уже из сейфа за спиной стаканы достает. Я быстренько нарезаю лимончики, добавляю для старика несколько яблок и мы начинаем.

В этой процедуре главное — не спешить. А еще — не забывать подливать в чужой стакан. И вдобавок — внимательно слушать рассказы старика, утвердительно отвечать «Ого! Вот это да! Конечно!» или «Не может быть!» — в зависимости от ситуации. Хотя надо отдать старику должное — рассказывает он интересно, как тайники на кораблях с контрабандой искал, как находил их в самых неожиданных местах, («туалеты это так, детский лепет»), какие с ним курьезы случались во время службы. Старик умеет пошутить к месту или рассказать какой-нибудь забавный эпизод.

Еще самое главное — улучить момент, когда клиент созреет, чтобы он сам был готов оказать тебе услугу. Хотя Крабб и так знает — если я к нему с коньяком завалился, значит, что-то хочу попросить. А я знаю, что старик любит, чтобы все было по правилам, как в сказке — «напои, накорми, а затем дело молви».

В общем, надергались мы хорошо, почти бутылку закончили, дедушку моего стало клонить в сторону и один глаз уже закрывается сам по себе, хотя второй по-прежнему так хитро на меня посматривает. И тут задаю я вопрос ему, самый главный мой вопрос, из-за которого я сюда и пришел:

— Мистер Крабб, а как вам корабли вчерашние конфискованные?

— Два — так себе, а вот третий — у него скорость приличная и вроде бы по документам с двигателями все в порядке, а внешне — развалина ржавая, но это так, декорация. А что?