— Поднимай тревогу, сдается мне, намечается неплохая драка!
Хафидов действительно было очень много, такое количество не укладывалось в голове. По озерной глади двигалась сплошная темная масса, в бинокль было хорошо видно, что она состоит из множества отдельных лодок. Робин попытался хотя бы грубо прикинуть их количество, выходило что-то около четырех сотен посудин. Это было настоящее нашествие, дикарей было не менее двух тысяч, а скорее, даже ближе к трем. Новая стена Ноттингема еще не была закончена, город совершенно не готов к осаде, а ведь есть еще и Локсли, где укрепления также не доведены до конца. Нет никакой возможности укрыть все население в надежных крепостях.
Бой придется давать в открытом поле. Робин нисколько не боялся поражения, он уже сталкивался с хафидами, знал, что они собой представляют, и не сомневался в победе. Однако дикари отличались редкостной воинственностью и почти полным презрением к смерти. Несмотря на слабое вооружение, они способны нанести в схватке немалые потери. Это вождю совершенно не нравилось, он перебирал в голове разные варианты тактики войны, желая нанести противнику максимальный урон, сохранив при этом свои силы в целости.
Лодки дружно повернули к большому острову. Посмотрев на солнце, Робин понял, что хафиды устраиваются на ночлег, до темноты им никак не успеть добраться до устья Стайры, ведь придется грести против речного течения. Ну что же, в таком случае ночью их будет ждать неплохой сюрприз. Отдав бинокль дозорному, он скомандовал:
— Глаз с них не спускайте ни на минуту, если что, немедленно высылайте гонца.
— Они вроде ночевать собираются?
— Да. Но мало ли что, смотрите внимательно, от этих диких индейцев запросто можно ждать чего угодно.
Развернув единорога, вождь галопом направил его к Ноттингему, до темноты надо было успеть сделать многое.
Берег большого острова ярко освещали сотни больших костров, дикари явно собирались уничтожить здесь всю растительность. Несмотря на довольно поздний час, враги и не думали спать. По воде звуки доносились очень далеко, Робин слышал хохот и крики, отголоски каких-то гортанных, явно воинственных песен. В отблесках огромных костров было хорошо видно, что на песчаном пляже не осталось ни одного свободного места, лодки стояли в несколько рядов, борт к борту, сгрудившись сплошной темной массой.
Галера шла очень медленно, работали всего несколько пар весел, остальные замерли в поднятом положении, как крылья невиданной птицы. Вряд ли приближение корабля услышат за шумом лагеря, но Робин опасался не этого. Озеро здесь изобиловало коварными песчаными мелями, не хотелось намертво засадить туда киль. Впереди шла маленькая лодка, с нее без конца бросали лот, временами следовал предупредительный свист, весла сдавали назад, галера поворачивала, выискивая более безопасный путь.
Последнюю часть пути шли буквально по метру, корабль остановился, когда до ближайших костров оставалось около ста метров. Гребцы расслабились, их задача теперь была предельно проста — спокойно отдыхать до момента отхода, пришло время солдат. Лодка с лоцманами отправилась разведывать акваторию для отступления. На палубе галеры закипела воинственная суета, выстраивались рейнджеры, разворачивались две заранее взведенные баллисты. Вспыхнули голубые языки горящего спирта, заскрипели луки.
Залп метательных машин был просто великолепен. Благодаря пришельцам, особого недостатка в горючих веществах не было, керамические снаряды были снабжены простейшим напалмом — смесь хорошего бензина с тончайшей алюминиевой пудрой. По берегу заметались горящие тела, послышались перепуганные крики. Луки рейнджеров принялись собирать свою кровавую жатву, дикари, не имея хороших доспехов, были легкой добычей.
Торопливо выпуская стрелы, Робин не забывал следить за действиями противника, собираясь в случае опасности немедленно дать команду к отступлению. Он видел, какой огромный урон наносит их обстрел, особенно эффективны были залпы баллист, враги сгорали десятками. Если бы у Ноттингема было хотя бы полдюжины таких замечательных кораблей, набег хафидов бесславно закончился бы этой же ночью. Но враг справился с первым замешательством, вожди рассмотрели, откуда летят стрелы и снаряды, погнали воинов к лодкам.
— Отходим! — немедленно крикнул Робин.
— Паря, да ты чего это? — удивился стоящий рядом Петрович. — Я ж тока во вкус вошел! Ты глянь, как эти папуасы забегали, как колобки поджаренные!
— Сейчас сюда толпой пойдут их лодки, они разгоняются быстро, в отличие от нашей галеры.
— Да и леший с ними, окружить не больно-то успеют, уйдем, у нас скорость выше, а их луки большого вреда не принесут.
— Ты знаешь, что наконечники своих стрел они заботливо смазывают дерьмом?
— Да на хрена же им это надо? — удивился егерь.
— Ну во-первых, с этим уникальным натуральным продуктом у них связано множество милых жизненных обычаев. Дерьмо для них что для нас мыло. Очень необходимая и полезная во всех отношениях вещь. А во-вторых, малейшая царапина, причиненная такой стрелой, моментально воспаляется и заживает очень долго. Если ее не лечить, то запросто можно сдохнуть от заражения. Сказал — надо уходить, значит, уходим, без возражений! А если хочешь говно из ран вычищать, то пересаживайся в отдельную лодку.
После этой лекции егерь больше не сомневался в целесообразности немедленного отступления. Лучники переместились на корму, осыпая стрелами самые прыткие лодки, галера быстро набирала ход, все гребцы трудились на пределе сил. Хафиды, яростно крича, размахивали веслами, как бешеные, но тщетно, корабль постепенно удалялся. Им так и не удалось приблизиться на дистанцию уверенной стрельбы, деревянные луки дикарей не отличались особой дальнобойностью.
Когда галера вошла в струю течения, создаваемого впадающей Стайрой, преследователи отстали окончательно. Корабль уверенно шел вдоль самого берега, по знакомому фарватеру. В пути взяли на буксир лодку с лоцманами, хотя вряд ли дикари их смогли бы теперь догнать. Впереди сверкнул масляный фонарь, дозорный на берегу предупреждал об опасности, здесь надо было резко уйти в сторону, чтобы не напороться на острые скалы. За поворотом усилилось встречное течение, показалось устье реки. Пристань была уже рядом, там их ждали.
То ли сказалось ночное нападение, то ли виновата была утренняя лень, но хафиды выступили далеко после рассвета. Флотилия лодок пошла вдоль берега, стараясь раньше времени не входить в сильное течение Стайры. Достигнув острова Торговцев, они остановились и густо облепили весь пляж. Здоровый челн отделился от эскадры, ходко пошел к берегу озера.
Там, на довольно крутом склоне холма, увенчанного пентаграммой устройства связи, выстроилось все войско Ноттингема. Бойцы лениво сидели на земле, накапливая силы перед схваткой, они с интересом следили за действиями противника. Тем временем из приставшей лодки выбрался здоровенный, почти голый дикарь, с ног до головы разукрашенный цветными татуировками. Его щеки и нос пронзали костяные иглы, голову украшало сложнейшее сооружение, сделанное из перьев, змеиных шкур и черепа неизвестного науке существа, скалящегося частоколом острейших клыков. Отойдя от берега шагов на пятьдесят, он демонстративно положил перед собой большой топор, гордо выпрямился и скрестил руки на груди.
Робин обернулся к ближайшим спутникам:
— Схожу узнаю, чего он от нас хочет.
— Я пойду с тобой, — сказал Хонда.
— Нет, он один, еще подумает, что я его боюсь.
— Будь осторожен, — предупредил Стихос, — хафиды очень коварны и жестоки!
— Не бойся, милая, по сравнению со мной они сущие младенцы!
Робин зашагал вниз по склону, быстро достиг точки рандеву, встал перед раскрашенным дикарем. Тот, надменно оглядев его с ног до головы, величаво представился:
