Царя одолел, то изволь слово в слово, как тогда свидетели поведали, рассказать! В одном слове ошибешься — репутация, считай, на всю жизнь испорчена: что за певец такой, что слов песни выучить толком не может.

В одеяниях они тоже верность предкам хранили — никакая мода в степь уже тысячи лет не заглядывала. В священных шкурах из козьей кожи, сандалиях на босу ногу, в скрывающих лица тряпках — они как будто сошли с древних гравюр. Единственное, что поменялось, так это оружие — знаменитый Бардыхан-вождь триста двадцать лет назад поспорил с богами и вышел из этого спора победителем, доказав, что современный многослойный стальной меч намного лучше древней железной реликвии. С тех пор за оружием они следят регулярно, не брезгуют даже такими техническими новинками, как многоствольные арбалеты, разве что корабельные пушки еще не додумались использовать. Да и зачем пушки в степи — стен крепостных тут отродясь не водилось, на дно пускать некого по причине отсутствия такового, а сойдешься с врагами врукопашную — так никакие ядра не помогут! Только стрелы да ятаганы — и по тому, и по другому степняки во всем мире великими мастерами слывут. Причем заслуженно.

Наконец, когда до первых рядов степного войска два десятка саженей осталось, остановились. Так положено, ближе подойти, — значит, бой начать, а на таком расстоянии еще переговоры вести можно. И вперед вышел степной чардыхай — нечто вроде толмача, глашатая, посланца и переговорщика одновременно. В рог козлиный дважды протрубил, — значит, действительно атаковать нас не собираются пока, а переговоры вести будут.

— Волею Бардыхана Девятого те, кто в земли наши без позволения пришел, остановитесь и слово держите: кто такие да за какой надобностью степные обычаи порушили!

Интересно получается. Бардыхан Девятый — это формальный, якобы существующий вождь всех степных племен. Сын Бардыхана Восьмого, внук Бардыхана Седьмого, правнук Бардыхана Шестого. Существует ли такой в природе — неведомо, потому что ни одного из Бардыханов, кроме первого, простому люду видеть не положено. Только «голос» их время от времени раздается — якобы они за порядком следят, в дела племен не вмешиваются, но, когда обычаи нарушаются, приходит чардыхай и карает «волею Бардыхана очередного». Значит, получается, нас обвинили в нарушении обычаев степи. Но чтоб их нарушить, надо быть степняками, а значит, нас автоматически признали таковыми! И мы имеем все права и обязанности степняка, первая и основная из которых — право на Божий Суд. Красиво. Хотя рискованно.

— Уважение Бардыхану Девятому! Мы вольные странники, путь по делам своим держим. Али не дозволено нынче сими землями странствовать? — ответил я, начав с ритуального приветствия и дав адекватный по степным меркам ответ. Тут каждый имеет право ехать куда пожелает, и имя свое никому называть не обязан.

— Вольные странники, которые зверя дикого с собой привели, что троллем зовется? — переспросил чардыхай. — Ведомо ли вам, что волею Бардыхана Седьмого тролли к лютым чудовищам приравнены, а еще волею Бардыхана Третьего лютым чудовищам в наши земли хода нет!

Выходит, тролль виноват? Красиво и, главное, правдоподобно — с волей Бардыхана не поспоришь, а что всегда можно найти иную волю, которая будет этой противоречить, — так в том политика и заключается, чтоб в нужный момент вспомнить правильный закон, а все неудобные временно забыть. А еще удобно — теперь тролль как бы поставлен отдельно от остальных, то есть мы — степняки, с общими правами и обязанностями, а он — чудовище при нас. Но ведь друзей выручать положено. Вот если бы мы захотели его бросить, то нет проблем, нас одних бы дальше спокойно пропустили. Да нельзя так! Все понимают — негеройский это поступок, а значит, действовать надо адекватно!

— Не зверь это, а спутник наш разумный! — заверил я. — Хоть разумом своим от нам подобных и отличается.

И попробуйте меня во лжи обвинить! Действительно — отличается, кто еще сможет выговорить «хроническая дисфункция иммунной системы в стадии ремиссии», а Тын такими фразочками, если без свидетелей, часами ругаться может!

— Али желаете вы с волей Бардыхана поспорить? — изумился чардыхай, вспомнив того самого, первого Бардыхана-вождя, которому даже номера не положено.

— Желаем! — твердо заверил я.

— Так свершится же Божий Суд, воля Бардыхана против слов чужеземца! — громогласно провозгласил чардыхай, трижды подул в козлиный рог и скрылся в толпе.

И тишина. Все стоят, ждут чего-то, степняки — Божьего Суда, мой отряд — пока я им разъясню, что тут к чему. Пришлось рассказывать.

— Божий Суд, — поведал я, — это древний степной обычай. Настолько древний, что вы в принципе могли бы и сами догадаться, что он собой представляет. Как определить правого, когда божьего знамения можно всю жизнь ждать, законов писаных да неписаных еще не существует, а только ты, он да верная дубина в руке. Совершенно верно, Божий Суд — это бой: до смерти, первой крови или очевидного поражения одной из сторон. До того как степи была явлена «воля Бардыхана», все вопросы только таким методом и решались. Да и потом, единственный способ оспорить волю великого вождя — положиться на богов и собственное оружие. Правил особых нет, разве что вершится Божий Суд всегда один на один, оружие разрешено только «честное», без яда и прочих хитростей, а вердикт обжалованию не подлежит. Так что нам сейчас предложили устроить поединок — один боец степи против одного нашего бойца. Если наш победит, то Тын будет признан «разумным троллем» и пропущен, если их — Тын будет признан «лютым чудищем» с соответствующими последствиями. Так что не переживайте, Тиналису-богатырю не впервой такие подвиги совершать, я пошел…

— Я тебе буду помогать! — заверил тролль, поигрывая своей дубиной.

— Тын! — мягко, как ребенку неразумному, улыбнулся я. — Тебе нельзя. Понимаешь? Бой должен проходить один на один, ты не можешь мне помочь и сам сразиться тоже не можешь, потому что ты для них зверь! Понимаешь?

— Тын будет помогать Тиналису! Тиналис пощадил Тына, Тын обязан Тиналису жизнью, Тын спасет Тиналиса и сразится вместе с ним! — повторил тролль.

— Нельзя, Тын! Нельзя! — проорал я на ухо троллю.

— Тиналиса могут ранить. Тын его будет защищать! Я тебя в обиду не дам, Тиналис! — не отступал от своего тролль.

— Тын, ты должен сидеть тут и не рыпаться! Понимаешь, это мой бой — я должен его выиграть, а ты не вмешивайся! Я герой, Тын, герой, а герои должны одни сражаться! Это подвиг такой, понимаешь? Под! Виг!

— Тын не будет сидеть, Тын вмешается и поможет Тиналису!

Достаточно или еще раз? Мы с Тыном так можем часами спорить — только в радость, степняки тоже не спешат, Божий Суд спешки не терпит, но тот, кто надо, уже все, что должен был услышать, услышал.

— Подвиг, говоришь? — отталкивая меня в сторону, вперед вышел Алендас. — Да ты, Тиналис, без помощи своих слуг ни на какие подвиги не способен! Хочешь узнать, кто такой настоящий герой? Я тебе расскажу — это не тот, кто только золото и умеет грабить, и не тот, кто за спиной тролля прячется! Герой не будет ждать, а выйдет вперед и сразится! Ну же, дети степи, я пришел. Где ваш боец? Пусть выходит, пусть узнает, что такое настоящий Божий Суд!

Нарушение всех мыслимых и немыслимых правил! Положено выйти, чинно поклониться, проговорить: «Я чист перед богами, и да свершится их правосудие». После чего выйдет представитель другой стороны, поклонится, скажет: «Боги, рассудите нас». И только Тогда начнется бой… Ну да ладно. Алендасу простительно. Будем считать его фразу неточным переводом, в конце концов, язык степи достаточно аллегоричен, и такая концепция тоже допустима. С большой натяжкой. Видно, противоположная сторона также решила, так что из строя навстречу Алендасу вышел самый обычный степняк. Такой же, как и сотни других, разве что малость более худой да жилистый. Скинул шкуры, с головы повязку снял — еще мальчишка, младше принца, неужто это и есть самый великий воин племени? А другого на Божий Суд выставлять не принято, тут все должно быть честно, по справедливости…

Окружающие воины тем временем перед мальчишкой на колени стали. Значит, действительно велик. Посмотрим, что ему Алендас противопоставить может…