развлекаться длинными зимними (а также не такими длинными весенними, летними и осенними) вечерами — ни книжки, ни магического шара, чтоб на земли дальние смотреть, зато мыслительный процесс, должно быть, в такой обстановке идеально протекает, совершенно нечему отвлекать… И время идет незаметно — окна зашторены, «вечные свечи» могут сотнями лет гореть, ни песочных часов, ни клепсидры[4]… Только Тиналис с волшебником безымянным отошли, как уже возвращаются, первый доволен, второй чернее тучи.

— Ну богатырь… Чтоб я тебе еще хоть раз помог… Только на пороге покажешься, в вешалку превращу, будешь у меня сто лет служить… — бормотал монриец.

— Да ладно тебе! — успокаивал его Тиналис. — Ну с кем не бывает! Сам виноват — ты ведь у меня про камни ничего не спрашивал, а золото я тебе абсолютно честно все отдал, как договаривались! Вот спросил бы: «Тиналис, а что у тебя такое у шкатулке лежит?» Я бы тебе честно ответил! Ну что, спасибо за помощь, мудрый человек! Пошли, принц!

— И чтоб глаза мои тебя больше не видели! Тьфу, мелочный торгаш базарный, а не богатырь… — доносилось сверху, пока мы спускались по лестнице.

— Ну что, узнал, что хотел? — поинтересовался я, когда мы уже покинули башню.

— Узнал… и не только узнал, — радостно потирая руки, ухмылялся Тиналис. — А старый пройдоха сам себя перехитрил! Ты понял, что произошло? Он у меня за услуги золото запросил, да не просто золото, а сколько у меня да всех спутников моих при себе будет! Думал, обогатится, какой богатырь без денег подвиг совершать пускается. А как камушки увидел, сразу понял, почему я ему так спокойно все золото отдать согласился! Не наглел бы, я бы и сам не пожалел. Помог нам старый пройдоха, немало помог, а так — запомнит, как у богатырей вымогать! Мы хоть читать-писать не умеем, но с нами вековая мудрость народная!

А ведь прав был маг — мелочный Тиналис, всего лишь камень сэкономил, а счастлив так, будто главный подвиг в жизни совершил. Ничего я в этих богатырях не понимаю…

Эльф с гномом, когда нас заметили, живых да здоровых, обрадовались, а уж Малиновка как мне рада была, ни словом сказать, ни пером описать! Похоронила, видать, меня животина, а я тут как тут!

— Узнал ли ты, отважный воин, куда нам путь теперь держать? Помогли маг тебе, проклятый, дорогу верную узнать? — спросил Тронгвальд.

— Помог, попробовал бы только не помочь! — отмахнулся богатырь. — Дракон в пещере обитает, пещера в горе, гора на востоке. Чтоб найти ее, мы должны доехать до вольного града Аму-Тамира, перебраться через Кервранский перевал на ту сторону Тамирского хребта, перейти Ушухунскую топь — и третья гора направо как раз та самая.

— Ой, как далеко, милый Тиналис… — запричитал гном. — Не дойдем! Сгинем в пути! На Кервранском перевале такие чудища водятся… Противные! Фу! А в Ушухунской топи воняет! И грязно! Может, другой дорогой пойдем, милый Тиналис? Ну пожалуйста! Ну умоляю! Целую твои коленки…

— Оставь потуги, милый друг, не изменить его решений! И хоть грозит нам тяжкий путь, не убоимся мы лишений! Пройдем сквозь перевал и топь, проклятую отыщем гору, дракона страшного сразим мы, страха не познав укору! — похлопал Лютика по плечу Тронгвальд.

— Вот и прекрасно, — кивнул богатырь. — А теперь по коням! До вольного града еще ехать и ехать, нечего тут рассиживаться!

Интересные дела получаются… Дракон-то на востоке нашего королевства буянит, а Аму-Тамир, вольный град, если память меня не подводит, уже заграница. Причем не такая уж и ближняя, а значит, придется порядочный крюк делать. Сначала на юго-восток, через степь, до самого океана, а потом уже на север, через хребет и топь… Самое обидное, если дракон действительно там поселился, другой дороги-то и нет. Тамирский хребет неспроста ведь в народе Безумными Горами зовется, только полный безумец и может рискнуть через него перебраться, рай для самоубийц. Чтоб на ту сторону попасть, надо или через полмира плыть, весь материк обогнув, или действительно через Кервранский перевал перебираться — место хоть и рисковое, да проходимое, в летнее время караваны так и шастают, да, боюсь, пока мы туда доберемся, сезон торговли к концу подойдет. Это у нас осень — самое милое время, по листве скачешь золотой, малину последнюю собираешь, а там уже сейчас первые снега выпадают, а когда доберемся, боюсь, и вовсе перевал заметет. Да это не беда, вот снежные волки — это действительно проблема. Читал я в книжках, как они с голодухи лютуют, но и против них Тиналис наверняка что-то в запасе имеет. Не зря же так спокоен, едет, веселую мелодию под нос насвистывает, вспоминает небось, как старого мага «провел»…

А дракон, даром что безумец, не дурак. Хорошо спрятался. Я бы в жизни его там не нашел. Я бы его в лесах Латакии искал или в крайнем случае на Марборийских холмах, там он пуще всего лютует. Но дракон хитрее оказался — от Ушухунской топи до Марборийских холмов верст сто пятьдесят будет, да через горы непроходимые только по воздуху и перелететь. Видать, буянит, да боится нашкодит, и домой к себе, в пещеру — прятаться. Ну и хорошо. С дураками тяжело дело иметь, никогда не знаешь, что они выкинуть могут, а чем умнее враг, тем с ним проще. По крайней мере, того же отца я почти не боюсь. Страшен он, в своем деле гениален, никогда глупость не сделает, а значит, всегда любой его ход при желании предугадать можно. Те же напасти, что на Доджа наслал, — я ведь сразу мог сказать, что так и будет, да и братец наверняка предвидел, недаром ведь первые несколько ударов выдюжил…

Вот с кем бы в жизни враждовать не хотел, так это с Тиналисом. Вроде прост богатырь, да обманчив, вроде правду поведал, да конкретно что за чародейство волшебник совершил, так нам и не открыл. Ведь я почуял, мельком правда, — непростая магия, далеко не простая, на «дальний взгляд», что мой отец практикует, похожая, да иная немного. А может зря на богатыря наговариваю — ведь «дальний взгляд» место показывает, какое маг желает узреть, а тут не место, а существо надо было обнаружить… Может, и не стоит богатыря нанятого подозревать во всех грехах смертных, да поделать с собой ничего не могу. Жизнь приучила, в меня паранойя с молоком кормилицы вошла, в моей семье только те долго живут, кто всех и каждого подозревают. Кому доверишься — мигом в подарок кинжал в спину получишь.

От монрийской башни обратно мы ехали на юго-восток, через уже знакомый лес. Разговоры сами собой начали завязываться — это на первых порах Лютик с Тронгвальдом то ли меня стеснялись, то ли Тиналиса боялись, а когда поняли, что ничего им за кутеж в Белокамне не будет, успокоились. Гном историю своего долга рассказал, — действительно, как и думал Тиналис, гоблинам он в пух и прах проигрался, кости в долг завели, да не только свое проиграл, а и у Анджелики одолженное.

— Что же ты, дурья башка, остановиться не мог? — дружески попрекал гнома богатырь. — Не видел, что не фартит? Остановился бы, зачем в такие долги влезать? Или ты не знаешь, что гоблины всегда мухлюют? Чем купили тебя? Может, так упился, что совсем соображать перестал?

— Не пил я, милый Тиналис! — плакался Лютик. — Не будь я Ксеркс Навуходоносор, в рот не брал! Купили, противные, посулами сладкими! Я ведь, ты меня знаешь, в жизни в такие долги не влезал! А эти зеленые, противные, приходят и говорят: «Ксеркс Навуходоносор, сыграть с нами не желаешь»? Я им со всей суровостью: «Не желаю!» Да они меня уж очень уламывали. На коленях ползали: «Сыграй с нами, Ксеркс Навуходоносор, пожалуйста, милый». Но я был непреклонен: «Нет, противные, не буду в вами играть!» Тогда они на кон Гномогрыз поставили и сказали: «Выиграешь, он твой…» Не удержался я, Тиналис, миленький, прости, пожалуйста…

— Гномогрыз? — синхронно удивились мы с Тиналисом, и специально для эльфа богатырь пояснил: — Это легендарное оружие гоблинов, ятаган, который сам Большой Го для своих детей выковал, чтоб они с гномами сражались. По былинам выходит, что Гномогрыз любую сталь как бумагу рубит, любой алмаз в пыль крошит, а стоит врага поцарапать — через минуту помрет в страшных мучениях! Честно говоря, я всегда думал, что это сказка…

И я так думал, но Лютик был непреклонен:

— Тиналис, милый, я Гномогрыз своими глазами, как тебя, видел! В локте от меня лежал! И души братьев моих любимых, невинно убиенных, так и просили: «Спаси нас, Ксеркс Навуходоносор, вызволи из рук этих противных гоблинов!» Не мог я от соблазна устоять! Сел с ними играть, да так затянуло, а Гномогрыз рядом маячил, да просил, просил, просил… — ревел гном, вытирая носовым платком слезы.

— Не плач, мой друг, и не печалься злой судьбине, что бросила тебе столь тяжкий рок. Так было суждено, судьба так повелела, преподнесла тебе столь горестный урок! — утешал друга эльф.

— Да, если там был действительно Гномогрыз, то это все полностью меняет… — о чем-то своем