У меня что-то перемкнуло в мозге. Я заскулила и потерлась мордой о ботфорт красавицы. Тетя с недоумением на меня посмотрела, полагая, очевидно, что это был какой-то мой тактический ход.

А не было никакого тактического хода! Я влюбилась! Честное слово! Я с первого взгляда влюбилась в эту богоподобную фигуру, в это облако волос, в слегка бледное лицо с чувственными губами и роскошными изумрудными глазами. Я сразу поверила в то, что это не убийца, не наша потенциальная «клиентка»!

Я еле подавила в себе желание упасть на спину, задрав все четыре лапы, и подставить незнакомке брюхо, чтоб она его почесала хотя бы носком своего ботфорта. Собрала остатки всего моего достоинства, так сказать.

Красавица между тем игриво оперлась о край прилавка господина Хуана. Тот покраснел (господин Хуан, а не прилавок) и стрельнул глазами по горностаю. Еще бы. Такой вид открывался…

– Что угодно госпоже? – подобострастно спросил господин Хуан.

– Как всегда, – просияла улыбкой та. – У меня закончились гвозди. На самом важном месте. Будьте добры коробку пятого номера. Пожалуйста.

Я шкурой ощутила, как напряглась тетя. Это раз.

Я увидела, как стремительно побледнел хозяин магазина. Это два.

И, по-моему, у меня блохи. Это три.

– Госпожа, – тихо и виновато заговорил Хуан, – прошу прошения, но буквально минуту назад я продал последнюю коробку гвоздей номер пять.

Красавица сложила губки разочарованным бантиком. А потом сказала:

– Дело всей моей жизни летит насмарку. Кому вы продали гвозди, Хуан?

– Вот этому почтенному господину.

– Вам?

Красавица в упор посмотрела на мою тетю, не забудьте, пребывавшую в мужском облике. Тетя слегка покраснела, но не отвела глаз.

– Сударь, – мягким контральто сказала красавица, – давайте познакомимся. Меня зовут Сибилла Тейт.

– А-арчибальд Шкловский, – неуверенно отрекомендовалась тетя.

С чего ей взбрело в голову присвоить себе такое жуткое имя и фамилию? Не иначе как у тети от вида красавицы тоже что-то в мозгах перемкнуло.

– Очень приятно, – сказала Сибилла Тейт и протянула руку «Арчибальду». «Арчибальд» неуверенно ее пожал.

– Вы русский? – меж тем задала новый вопрос Сибилла.

– Да, – сказал «Арчибальд».

Ну я не знаю, у кого тут быстрее едет крыша!

– Русский! Это прекрасно! Мне очень повезло! – восторженно воскликнула Сибилла.

– Простите…

– Я знаю, что русские отличаются милосердием к ближним и любовью к искусству, – затараторила Сибилла. – Вот моя визитная карточка.

«Арчибальд» взял плотную картонку с золотым обрезом. Чтоб я была в курсе, прочел ее вслух:

– «Сибилла Тейт, художник, скульптор».

– Да! Именно! – восклицала Сибилла. – Художник! Скульптор!

– Мне очень приятно, – сказал «Арчибальд», пряча карточку в карман брюк. – Но я не понимаю…

– Сейчас поймете, – отрезала Сибилла. – Я творю в стиле постмодерн, но я открыла новое направление в искусстве. Называется «душа предмета». Я беру разные предметы и создаю из них конструкции, показывающие эти предметы в новом, неожиданном свете. Последние три месяца я работаю с гвоздями. Я создаю свой новый шедевр, он называется «Полет». Это рабочее название. На его основу у меня ушло полторы тысячи гвоздей и пятьсот пробок от шампанского.

– А где вы взяли пробки от шампанского? – проявила разумную заинтересованность моя тетя.

– Один мой поклонник работает на заводе игристых вин. Но не это важно. Важно, что вчера в голову мне пришел новый замысел. И для реализации этого замысла мне нужны гвозди. Гвозди номер пять.

– Но я их уже купил, – попыталась посопротивляться моя тетя. – И даже заплатил наличными.

Лицо прекрасной художницы Сибиллы Тейт исказила гримаса горя.

– Что же мне делать? – воскликнула она, заламывая совершенные руки. – Мне так нужны эти гвозди!

– Я закажу на следующей неделе большую партию, – счел нужным встрять господин Хуан ла Барка.

– На следующей неделе! – всхлипнула Сибилла. – Когда мне нужно сейчас! Ах, у меня опять разовьется депрессия и начнется творческий кризис! Боже, что делать?! – И тут она пала перед моей тетушкой на колени. – Умоляю, уступите мне эти гвозди! Я заплачу за них двойную, нет, тройную цену!

Я залаяла. В моем лае явно слышалось возмущение тетушкиным скопидомством и восторг перед Сибиллой.