Стены коридоров были обиты снизу пластиковыми панелями под дуб, а сверху выкрашены в бежевый цвет. Дмитрий никогда не думал, что бежевый цвет может вызывать тошноту — однако, вот ведь: создатели этого мира постарались на славу.

Из-за поворота вынырнула секретарша, обычная тетка в очках, даже симпатичная, если не считать четырех рук и кожистых крыльев за спиной. Лучше бы это был какой-нибудь монстр — секьюрити или террорист. Стрелять в секретаршу почти бессмысленно, а шоколадок у Дмитрия осталось всего три. Он поспешно сунул секретарше по одной шоколадке в каждую протянутую руку. Одна рука продолжала тянуться к нему, блестя в тошнотворном бежевом свете длинными смертоносными ногтями, покрытыми ядовитым лаком. Ладно, была не была, поворачивать назад — значит, проиграть окончательно. Дмитрий вскинул базуку и пальнул по секретарше в упор. Взрывной волной его откинуло на несколько шагов, но жизненных сил еще оставалось в избытке. Секретарша потеряла крылья, но продолжала наступать. Дмитрий пальнул еще два раза. В базуке осталось всего два заряда…

И тут под каблуком у Дмитрия что-то хрустнуло и зашипело. Авторучка! И как прошляпил? Надо было сразу на нее прыгать. Чернильно-синий дымок быстро поднялся к ноздрям — живительный дымок, дающий целых три минуты неуязвимости! Дмитрий сделал глубокий вдох и подошел к секретарше вплотную. Острые ногти царапнули воздух в миллиметре от лица — но на это можно не обращать внимания. Дуло базуки ткнулось в оскаленный рот секретарши. Отдачи почти не было, равно как и взрыва — весь заряд ушел в эту фурию. Секретарша даже не изменилась в лице. Неужели…

Ага, получилось! Страшная рука зашипела, упала на пол и растаяла. Секретарша приветливо улыбнулась:

— Проходите, вас ждут, — сказала она, посторонившись.

Дмитрий побежал дальше. Надо заглянуть туда, откуда вылезла секретарша… Так и есть, два амбала-секьюрити. На них обоих хватило последнего заряда базуки. Когда трупы осели на пол, Дмитрий заметил у стены письменный стол. Зеленое сукно столешницы покрывали разбросанные документы. Назначение вицеспикером с допуском в южную кормушку. Берем. План пожарной эвакуации. Обязательно надо взять. Судя по плану, лестница на последний этаж была совсем рядом. И это… Нет! Прошение об отставке. К этому нельзя даже прикасаться. Так, а что в ящиках?

Ящики стола выдвигались легко. В верхнем лежала базука с вечным зарядом: шикарно! В среднем… Дмитрий почему-то решил сперва проверить, что в нижнем. Бутылка строфарии. Пьем. Бутылка рыбьего жира. Тоже пьем. Теперь жизненных сил хватит надолго, а реакция ускорится в полтора раза. Так, а вот сигара, на колечке золотится надпись: «Суматра», а под ней еле заметным мелким шрифтом: «Дублон». Нет, от дублоновой «Суматры» можно загнуться в три минуты. Читайте мелкий шрифт, особенно — на колечках сигар! Ладно, теперь можно осторожненько заглянуть в средний ящик. Колесики крутятся, цифры бегают… 7, 6, 5… Бомба!

Дмитрий выскочил из тупика и ринулся вперед по коридору. Поворот, там один мент и два секьюрити. Базукой их! Мент остался жив, но Дмитрий сунул ему в сизую лапу мешочек золота (мешочков оставалось много) и вовремя нырнул на лестничный пролет. Позади раскатилась река пламени.

Лестница вывела к стальной двери. Интересно, пост вицеспикера позволяет сюда лезть? Позволяет. Ура, верхний этаж. Лакатош предупреждал, что здесь водится специфическая нежить. Правота Лакатоша подтвердилась сразу: прямо по воздуху на Дмитрия плыла акула! Выстрел базуки остановил акулу лишь на секунду, но базука была вечная, поэтому Дмитрий палил и палил. Жизненные силы начали таять — видимо, базука разогрелась. Зато и акула больше не щелкала страшной пастью: гладкая туша пошла морщинами, один глаз лопнул, второй затянулся пленкой. Наконец, акула плюхнулась на красную ковровую дорожку.

Дмитрий осторожно обошел труп и выглянул в основной коридор. Коридор был пуст и с одной стороны кончался дубовой дверью с какой-то табличкой, а другой стороной упирался в тяжелый малиновый занавес. Сначала надо поглядеть, что за дверь. Дмитрий метнулся к двери, постоянно оглядываясь на занавес. Табличка… Неужели все так просто? На табличке сияла багровая надпись:

Теперь убить председателя, и дело сделано.

Дмитрий уже хотел было вышибить дверь ногой, но тут почувствовал, что ноги отказываются слушаться. Ковровая дорожка плотно опутала ноги Дмитрия. При этом она на глазах покрывалась мерзкими пупырышками, становилась липкой и влажной.

За спиной послышалось шуршание материи и низкий рык. Оглядываясь, Дмитрий упал. Ковровая дорожка потащила его в сторону распахнувшегося занавеса, за которым ждала огромная рожа, наполовину свиная, наполовину человечья, полностью занимавшая пространство от пола до потолка. Прорычав нечто типа «Чта-а-а!», рожа пошире разинула пасть. Дмитрий с ужасом понял, что ковровая дорожка превратилась в язык, который волок его прямиком в пасть чудища. Выставив перед собой толстый ствол базуки, Дмитрий нажал на курок три раза подряд. Рожа даже не моргнула, только снова, не закрывая пасти, издала свое «Чта-а-а!» Базука оказалась бессильна, пасть приближалась. Дмитрий выхватил из-за пояса лазерный резак — думал, на этом этаже не пригодится, но, тем не менее, вдруг поможет?..

Действительно, пара взмахов — и язык был перерублен. Конец языка вновь превратился в ковровую дорожку, точнее — в обгорелый лоскут, который безвольно свернулся на полу, отпустив ноги Дмитрия. Рожа не двинулась с места, продолжая рычать. Дмитрий вскочил и бросился к заветной двери.

Но теперь на двери вместо таблички светился квадратный экран, а с экрана глядела вытянутая мордашка Лакатоша.

— В чем дело? Я тут добрался до председателя, подожди… — сердито буркнул Дмитрий.

Лакатош шмыгнул черным шариком носа:

— Быстро сохраняйся и вылазь. Жардинеры в зале.

— Спасибо, я сейчас…

— Сейчас же!

— Да, да. — Дмитрий дал команду на сохранение и на выход. Лакатош исчез, исчезли дверь, стены, страшная рожа. Вокруг Дмитрия плыла душистая желтоватая пустота. Дмитрий заполнил эту пустоту стандартными панелями картотеки и снял с головы бутон пьютера — как раз вовремя: сквозь ряды фарфоровых кадок к нему приближались два жардинера, долговязый парень Кун, выслужившийся из рабов, и мохнатый коротышка Фейерабий, кимор, с детства воспитанный атсанами. Третьим был Брюква, тот самый атсан, который пару месяцев назад взял Дмитрия в плен. Настоящее имя атсана звучало слишком длинно, поэтому млекопитающие и яйцекладущие работники официально имели право называть атсана Брукс, а неофициально промеж собой дразнили его Брюквой.

Троица остановилась перед Дмитрием. Кун сверлил Дмитрия бесцветными глазками и криво улыбался. Но молчал. Первым должен был заговорить атсан. Он и заговорил:

— Рыцарь, тут в жардинерию поступили сведения, что ты режешься весь день в «Думу», а работа стоит.

— Откуда в жардинерии такие сведения? — Дмитрий невинно вскинул брови и перевел взгляд с атсана на Куна, — от этого недоноска, что ли?

— Не смей так называть жардинера, раб! — Тяфкнул Фейерабий.

Атсану было плевать, как кто кого называет — лишь бы его самого не называли в лицо Брюквой. Дмитрий всплеснул руками:

— Ладно, ладно, пускай будет доносок.

— Я тебе… — Кун замахнулся кулаком, но вовремя вспомнил, что Дмитрий легко может сломать ему руку, да еще таким образом, что снаружи покажется, будто Кун сам случайно упал и ударился о край кадки.

— Заткнись, — бросил Куну атсан и повернул бугристое лицо к Дмитрию:

— Сделал?

— Еще с утра.

— Ага, а весь день в «Думу» гонял! — Обрадовался Фейерабий и пару раз подпрыгнул на месте. В отличие от своих диких собратьев, кимор, воспитанный атсанами, не обладал никакой мимикой и выражал