постели женщиной, а не подполковником. Он вытворяет такое, просто фантастика!... Но это наше с ним личное дело!

Само собой. Только если они и впрямь поженятся или хотя бы начнут наживать совместные телевизоры в гражданском браке, крутой у меня будет отчим. Станут воспитывать на пару: один – правильному ведовству обучать, а другая – основам рационального питания. Может, мне тоже за кого-нибудь оперативно замуж выйти, чтобы из девчонки-вертихвостки превратиться в уважаемую матрону?

Да только кто ж меня, окаянную ведьму, возьмет? Если любимый человек даже просто любить меня побоялся. Побрезговал.

– Доченька, что с тобой? – обеспокоенно глянула на меня мама. – Ты побледнела так!

– Ничего особенного, – через силу соврала я, но мои же собственные глаза меня и предали.

– Ты плачешь?! – Мама ахнула. Как будто ведьмы не способны плакать! – Что случилось?

– А Баронет тебе еще ничего не говорил? – пытаясь увильнуть от неприятного разговора, потянулась я за носовым платком.

– Нет... Погоди-ка, Вика! У меня с этим похищением, конечно, память отшибло, но не настолько же! Ведь вы с Баронетом поехали в Москву за тем, чтобы вызволить из больницы твоего молодого человека. Ну да! Авдея Белинского!

Я молча кивнула головой, сосредоточенно следя за тем, как моя слеза падает в тарелку с недоеденным салатом.

– Так что же, – продолжала допрос мама, – ваша затея не увенчалась успехом?

Йес! Слеза упала на дольку апельсина и немедленно растворилась в салате.

– Вика, что ты молчишь?

– А что говорить, мам... – Я перестала ронять слезы в салат и откашлялась, изгоняя из голоса предательскую хрипотцу. – Операция по освобождению заложника прошла успешно, только потом заложник плюнул в душу своим освободителям...

– Не поняла, – подняла бровь мама.

– Да что тут непонятного! Когда Авдей узнал, что я ведьма, он просто встал и ушел! Он, видите ли, с ведьмой жить не в состоянии. Потому что его прежняя супруга, да-да, мам, та самая полоумная Наташа, слишком потрепала ему нервы. И теперь господин писатель хочет покоя, необходимого для ваяния очередных шедевров!

– Да он мерзавец! – рыкнула мама так, что безнадежно сломанная соковыжималка сама заработала. – Соблазнил мою дочь, воспользовался ее чувствами, ее доверием, а потом «просто встал и ушел»! Да как он смеет! Да что он о себе думает! Ведьма ему, видишь ли, не подходит! Сейчас некоторые на валютных проститутках женятся и за счастье такой брак почитают, а он девушку уважаемой, почтенной профессии отверг...

Ну, маму понесло. Не ожидала я от нее такой защиты моих интересов. Скорее, наоборот, боялась, что она начнет меня пилить: вот видишь, из-за ведьмачества просидишь в девках, все мужики обходить будут...

– Вика. – Мама сгребла грязные тарелки со стола и принялась азартно мыть посуду. – А давай мы на него порчу наведем! Верней, не мы, а ты, но я тоже приму участие! Чтоб его в три погибели скрючило!

– Мам, порчу наводить грешно. Тот, кто наводит порчу, получает себе неприятностей в двойном размере. Не стоит он того, чтобы у меня голова болела и зубы шатались...

– А тогда, тогда... можно на него налоговиков напустить! Когда последний раз декларацию подавал? Почему операции с недвижимостью не оформлены в соответствии с требованиями санэпидемнадзора?! Он замотается по чиновникам бегать!

– Ну, мам, это уж слишком! Уж лучше порча! – Слезы у меня высохли, и разговор с мамой начал веселить. – Да вообще лучше позабыть о нем! Мало ли случается неудачных романов!

– Забыть?

– Забыть!

– Вот за это мы вечерком и выпьем шампанского в машем тесном женском кругу!

– Отлично, только знаешь, мам, что-то у меня голова закружилась... Можно я пойду прилягу ненадолго, как раз до ужина? – попросила я. Честно сказать, голова моя не так уж и кружилась. Я заперлась в спальне просто для того, чтобы побыть одной. Тихонечко поплакать в подушку. Во время глобальных событий по борьбе с теткой и ее Аркаимом я как-то отвлеклась от мыслей о том, что Авдей теперь уж точно навсегда для меня потерян. А этот разговор с мамой разбередил старые раны. Авдей, Авдей... Вообще-то, он все-таки храбрый человек: не побоялся отказаться от моей любви, глядя мне в глаза. И я должна ненавидеть его за это, только что-то не ненавидится. Как ему живется, с кем, где? Магический кристалл испорчен, а то бы я превозмогла свою гордость, посмотрела бы на него. Хоть раз...

И увидела бы, как он любит другую. Или со счастливо-гордым выражением лица получает какую-нибудь престижную премию за свою писанину. Мне это нужно?

Нужно.

Во что бы то ни стало.

Я ткнула кулаком подушку, перевернула ее, чтоб была помягче, и натолкнулась рукой на твердый глянцевый прямоугольник. Книга. Которой здесь не должно быть.

«Выбор Тристана». А. Белинский.

Это тоже ваши штучки, Баронет?

Я открыла книгу и увидела вложенный в нее конверт из плотной бумаги. На конверте изящным росчерком Баронета сообщалось: «Вика, это тебе». Внутри лежали ключи и очередная записка: