еще шаг. Ее голос надломился. — Прими предложение. Надень ошейник. Пожалуйста.

Сестра Верна невозмутимо наблюдала за происходящим. Ричард нахмурился:

— Что? Кэлен... Ты не понимаешь. Я же говорил тебе, что не...

— Ричард!

Он замолчал, озадаченно глядя на Кэлен. Она покосилась на сестру Верну: та молча ждала, что будет дальше, но взгляд у нее был тяжелым. Этот взгляд ясно говорил, что именно она сделает с Ричардом, если Кэлен не удастся его переубедить.

— Ричард, послушай меня внимательно. Я. Хочу. Чтобы ты. Принял. Предложение.

Он нахмурился еще больше:

— Что?..

— Возьми ошейник.

В глазах его вспыхнул гнев:

— Я тебе уже все сказал! Я не собираюсь...

— Ты сказал, что любишь меня!

— Кэлен, да что с тобой? Конечно, люблю, но...

— Тогда ты примешь предложение! — резко оборвала она его. — Если ты действительно меня любишь, то возьмешь ошейник и наденешь его. Ради меня.

Он не поверил своим ушам:

— Ради тебя? Кэлен... Я не могу... Я не...

— Нет можешь! — Она была слишком мягкой и понимала это. Он всего лишь смутился. Она должна быть сильнее. Если она хочет его спасти, то должна действовать, как Денна. «Добрые духи, — взмолилась она, — дайте мне силы спасти его!»

— Кэлен, не знаю, что на тебя нашло, но давай обсудим это потом. Ты знаешь, как сильно я тебя люблю, но я не буду...

— Нет будешь! — заорала она, сжав кулаки. — Будешь, если действительно любишь меня! Нечего болтать о любви, если ты ничем не хочешь ее доказать! Ты мне противен!

Он потерянно уставился на нее:

— Кэлен...

— Ты недостоин моей любви, если ничем не можешь доказать свою! Как ты смеешь говорить мне об этом!

Глаза Ричарда наполнились слезами. И безумием.

И памятью о том, что с ним делала Денна. Он медленно опустился перед ней на колени.

— Кэлен... Пожалуйста...

Она наклонилась над ним и занесла кулак:

— Молчи!

Ричард в испуге прикрыл руками голову. Он подумал, что она хочет его ударить. Он действительно так подумал! Сердце ее готово было разорваться, по щекам текли слезы, но она не позволила себе проявить слабость:

— Я сказала, возьми ошейник! И не смей говорить со мной! Если любишь меня, возьми ошейник!

— Кэлен, прошу тебя... — Он уже плакал. — Не делай этого! Ты не понимаешь. Не проси меня о...

— Я все прекрасно понимаю! — закричала она. — Я понимаю, что ты хочешь убедить меня в своей любви! Только я тебе не поверю! Не поверю! Ты лгал мне! Вся твоя любовь — ложь, если ты не наденешь ошейник! Ложь! Гнусная ложь!

Он не смел поднять голову и взглянуть на нее, стоящую над ним в голубом свадебном платье. С каждым словом он все больше съеживался и опускал глаза.

— Я не... Я не лгу... Пожалуйста, Кэлен. Я люблю тебя. Весь мир для меня ничто по сравнению с тобой. Прошу тебя, поверь. Я сделаю для тебя все. Только, пожалуйста...

Умирая в душе, Кэлен схватила его за волосы и рывком подняла голову, заставляя смотреть на себя. В глазах Ричарда плясало безумие. Прежний Ричард куда-то исчез. «Только бы не навсегда, — взмолилась она. — Прошу вас, добрые духи, лишь бы не навсегда!»

— Слова! — рявкнула она вслух. — Одни слова. Где любовь?

Она замахнулась, чтобы влепить ему пощечину. Ричард зажмурился, но Кэлен не могла заставить себя ударить его. Все силы уходили на то, чтобы не упасть рядом с ним на колени, не обнять его и не сказать ему, что она его любит и все будет хорошо.

Но все будет как раз плохо. Если он не наденет ошейник, то погибнет. И спасти его может только она. Даже если это убьет ее.

— Не бей меня больше, — прошептал он. — Денна, пожалуйста... Не надо.

Кэлен сглотнула комок в горле и заставила себя говорить:

— Посмотри на меня. — Он воспринял это как приказание. — Я не собираюсь повторять дважды. Если ты любишь меня, то примешь предложение и наденешь ошейник. Если нет, ты будешь наказан. Самым страшным наказанием в твоей жизни. Сделай это немедленно, иначе конец. Всему конец. — Ричард заколебался. Кэлен стиснула зубы. — Не заставляй меня повторять дважды, дружочек. Надень ошейник. Немедленно!

Она знала, что Денна всегда называла его «дружочком», она сама это говорила. Кэлен знала, что это слово значит для Ричарда, и надеялась, что ей не придется им воспользоваться. Последняя нить, связывающая его сознание с реальностью, оборвалась, и в глазах у него Кэлен прочла то, что было страшнее смерти.

«Предательство!»

Она выпустила его волосы. Не вставая с колен, Ричард повернулся к сестре Верне. Она подняла ошейник повыше. По блестящей поверхности пробежал холодный отблеск. Ричард как завороженный глядел на него. В воздухе неторопливо кружились снежинки. Сестра Верна невозмутимо смотрела на Ричарда.

— Хорошо, — прошептал он и трясущейся рукой потянулся к ошейнику. Его пальцы обхватили гладкий металл. — Я принимаю предложение. Я принимаю ошейник.

— Надень его, — мягко сказала сестра Верна, — и застегни.

Ричард повернулся к Кэлен:

— Я обещал сделать все ради тебя.

Кэлен хотелось умереть.

У Ричарда так сильно дрожали руки, что Кэлен показалось, что сейчас он уронит ошейник. Он сделал глубокий вдох и надел его себе на шею. Раздался щелчок, и ошейник превратился в сплошное гладкое металлическое кольцо без всяких следов соединения.

На мгновение дневной свет померк. Вдали над равниной прокатился низкий раскат грома. Такого звука Кэлен еще никогда не слышала. Земля содрогнулась, и Кэлен подумала, что этот гром как-то связан с магией ошейника, но, увидев, как настороженно оглядывается сестра Верна, поняла, что это не так.

Ричард медленно поднялся на ноги.

— Ты убедишься, сестра Верна, что держать поводок от этого ошейника гораздо труднее, чем носить его. — Он скрипнул зубами. — Гораздо труднее.

Голос сестры Верны остался спокойным.

— Мы только стремимся помочь тебе, Ричард.

Ричард едва заметно кивнул:

— Я ничего не принимаю на веру. Вам придется мне это доказать.

Внезапно Кэлен охватила паника:

— Третье основание? Третье основание Рада-Хань? В чем оно заключалось?

Ричард одарил ее взглядом, перед которым бледнел даже взгляд Даркена Рала.

На мгновение Кэлен забыла, как дышать.

— Первое основание — избавить меня от головных болей и сделать мой разум открытым для обучения. Второе — управлять мною. — Внезапно он схватил Кэлен за горло, но глаза его смотрели куда-то сквозь нее. — А третье заставить меня страдать.

Кэлен со стоном закрыла глаза:

— Нет! О, добрые духи, нет!