Кэлен взялась за перила, но Зедд накрыл ее руку своей.

— Мать-Исповедница, это не обязательно должен быть именно Орск. Ты можешь выбрать того, кто тебе понравится.

— Какая разница? Я уже коснулась его. Зачем порабощать кого-то еще?

— Кэлен, я же не говорил, что ты должна сделать это немедленно. Прошло еще слишком мало времени. Я просто хотел сказать, что ты должна смириться, смириться с тем, что рано или поздно это должно произойти.

— Сегодня, завтра, через год, какая разница? Через десять лет все будет так же, как сейчас. Волшебники тысячелетиями использовали Исповедниц. Почему со мной должно быть иначе? С таким же успехом я могу это проделать сейчас, дабы ты утешился.

Повлажневшие глаза смотрели прямо на нее.

— Кэлен, все совсем не так, как тебе кажется. В этом — надежда жизни.

Она ощутила, как по щеке скатилась слеза. Она видела боль в глазах Зедда, но не собиралась проявлять к нему милосердие.

— Называй это, как тебе угодно. От твоих слов ничего не изменится. На самом деле это просто изнасилование. Моим врагам этого не удалось, понадобились друзья, чтобы изнасиловать меня.

— Я понимаю, милая. Как хорошо я понимаю...

Кэлен снова пошла вверх по ступенькам, но Зедд удержал ее за локоть.

— Пожалуйста, Кэлен, не могла бы ты сначала сделать для меня всего лишь одну вещь? Пойди прогуляйся немного и обдумай все еще раз. И попроси духов, чтобы они направили тебя. Помолись добрым духам и попроси их наставить тебя.

— Мне нечего сказать добрым духам. Это они захотели, чтобы было именно так. Они послали тебя, чтобы ты меня «направил».

Худая рука Зедда погладила ее по коротким волосам.

— Тогда помолись добрым духам за Ричарда.

Кэлен молча смотрела на него.

Наконец она перевела взгляд на дверь, которая вела в маленький замерзший садик позади гостиницы. Солнце еще не зашло. Кэлен шагнула к двери.

— Только за Ричарда.

Ричард сидел в высоком кресле Матери-Исповедницы и поглаживал длинную прядь ее волос. Он достал волосы Кэлен из-за пазухи, чтобы не повредить их, когда всадит кинжал себе в грудь. Он потерял представление о времени и не знал, как долго сидит вот так, поглаживая ее волосы и предаваясь воспоминаниям, но краем глаза видел, что за окнами начинает темнеть.

Ричард осторожно повесил прядь на подлокотник кресла и снова взялся за кинжал. Измученный страданиями, он направил острие себе в сердце. Побелевшие пальцы сжали рукоять.

Время пришло.

Наконец-то все кончится. Не будет больше боли.

Он нахмурил брови. Что там говорила госпожа Сандерхолт? Кэлен рассказывала ей о нем? А не сказала ли Кэлен госпоже Сандерхолт еще чего-нибудь? Может, оставила для него перед смертью последнее послание? Почему бы не спросить? Хуже не будет. А потом можно и умереть.

Ричард вбежал в кухню, попросил госпожу Сандерхолт зайти в маленькую заставленную шкафами комнатенку и закрыл дверь.

— Что ты натворил, Ричард?

— Уничтожил ее убийц.

— Что же, не могу сказать, что мне их жаль. Этим людям не место было в Совете. Давай я тебя накормлю?

— Нет, я ничего не хочу. Госпожа Сандерхолт, вы говорили, что Кэлен рассказывала вам обо мне. Верно?

Было непохоже, что женщине очень уж хотелось предаваться воспоминаниям, но в конце концов, глубоко вздохнув, она согласно кивнула.

— Кэлен вернулась домой, но здесь все изменилось. Кельтонцы...

— Меня не интересует, что здесь произошло. Просто расскажите мне о Кэлен.

— Был убит принц Фирен. На нее возвели напраслину, обвинив в убийстве принца и в целой куче других преступлений, включая измену. Стоявший во главе Совета волшебник приговорил ее к... казни.

— Обезглавливанию, — уточнил Ричард. Госпожа Сандерхолт нехотя кивнула.

— С помощью друзей ей удалось бежать. Во время побега она убила того волшебника, и они скрылись. Но она прислала мне словцо, и я ее навещала. И во время этих визитов Кэлен рассказала мне, через что ей довелось пройти. И рассказала все о тебе. Больше ни о чем она говорить не хотела.

— Почему она не убежала? Почему не бежала прочь отсюда?

— Она сказала, что должна дождаться волшебника по имени Зедд. Чтобы помочь тебе.

Ричард прикрыл глаза. От боли защемило сердце.

— И они схватили ее, пока она ждала Зедда?

— Нет, все было не так. — Ричард не отрывал глаз от деревянных квадратиков пола, а госпожа Сандерхолт продолжала свой рассказ. — Волшебник, которого она ждала, приехал. Это он отдал ее им.

Ричард вскинул голову.

— Что? Сюда приезжал Зедд? Зедд не мог обречь Кэлен на казнь!

Госпожа Сандерхолт выпрямилась:

— И тем не менее он это сделал. Он стоял на эшафоте перед беснующейся от радости толпой и приказал привести приговор в исполнение. Я сама видела, как этот мерзкий человек отдал приказ палачу.

В голове Ричарда царил сумбур.

— Зедд? Тощий старик с длинными седыми волосами, торчащими в разные стороны?

— Именно он Великий Волшебник Зеддикус З'ул Зорандер.

И тут впервые за все время замерцала слабая искорка надежды. Конечно, Ричарду не были известны все возможности Зедда, но он точно знал, что на подобный трюк Зедд вполне способен. Возможно ли?..

Он схватил женщину за плечи.

— Где ее похоронили?

Госпожа Сандерхолт отвела Ричарда в маленький огороженный дворик, где хоронили Исповедниц. Она рассказала, что тело Кэлен сожгли на погребальном костре под личным наблюдением Великого Волшебника, и оставила его одного возле огромного надгробного камня.

Ричард провел пальцами по буквам, выгравированным на сером граните.

КЭЛЕН АМНЕЛЛ. МАТЬ-ИСПОВЕДНИЦА.

ОНА НЕ ЗДЕСЬ, А В СЕРДЦАХ ТЕХ, КТО ЛЮБИТ ЕЕ.

— Она не здесь, — тихо повторил Ричард. Может, это послание? Может, она жива? Может, Зедд устроил все это, чтобы спасти ей жизнь? Но зачем?

Возможно, очень даже вероятно, он сделал это, чтобы ее прекратили преследовать?

Ричард упал на колени в снег перед памятником. Смеет ли он надеяться? А вдруг он увидит, как его надежды рухнут?

Он молитвенно сложил руки и склонил голову.

— О духи, я знаю, что творил зло, но я всегда старался действовать во имя добра. Я сражался за благо людей, во имя благородства и Истины. Пожалуйста, добрые духи, помогите мне! Я еще никогда не молил вас ни о чем. Не так, как сейчас. Пожалуйста, даже если вы больше никогда не поможете мне, помогите сейчас! Один-единственный раз. Пожалуйста, добрые духи! Я не могу жить дальше, если не буду знать. Я