поцарапавшего тебя монстра при первой нашей встрече. Яд все-таки остался в твоей крови, и если этому не помешать, то уже через месяц ты окончательно превратишься в такое же чудовище.
– Зачем напоминать? – расстроилась я, ведь все это время я пыталась забыть об этом.
– Просто был какой-то шанс, что ты избежишь подобной участи. Но теперь, когда у тебя стали появляться объемные галлюцинации, что непременно происходит в подобных случаях на ранней стадии, начинаются необратимые перестроения в организме, ясно, что ты все-таки скоро начнешь мутировать.
– Фу! Только не надо таких страшных слов! Не мог сказать помягче?! – Я начала сердиться. – Значит, двойники – это была галлюцинация?
– Конечно. И хорошо, что я увидел сову своими глазами, а то бы у меня возникли сомнения по поводу твоего рассказа, действительно ли это было или всего лишь плод больного воображения.
– Ну спасибочки! Значит, я теперь вся неполноценная какая-то и моему разуму не доверяют!
– Нет, почему же? Ты вполне годишься для простой работы и прекрасно могла бы чистить картошку, резать лук, подметать полы. Жаль только, что в этом у нас пока нет надобности, – спокойно сказал командор.
– А когда эта вакцина будет готова? – поинтересовалась я, жалобно заглядывая Алексу в глаза.
– Ее уже делают на Базе. Но ты ведь понимаешь, что не у каждого монстра кровь или лимфа подходят для изготовления лекарства. Нам и так стараются помочь всеми средствами. В течение всего месяца мы будем охотиться в основном на тех монстров, внутренняя жидкость которых нам и нужна… Вернее, тебе нужна, – поправился он, – то есть годится для сыворотки.
После обеда Орлов с котом отправились погулять, а я разговорилась с молодой женщиной, живущей в нашей яранге. Оказалось, что она целыми днями молчаливо сшивала шкуры еще бабушкиной иголкой. Все шкуры были разные, лисьи, куньи, заячьи, а в углу была свалена кучка песцовых. Меня осенила мысль… И как же я раньше не подумала, ведь обойдется намного дешевле.
– Слушай, а не могла бы ты мне сшить на заказ песцовую шубку?
– Конечно, однако, – согласилась женщина, обрадовавшись неожиданной шабашке.
Я была счастлива и тут же объяснила, какой фасон мне нужен. Она сняла с меня мерки и приступила к работе. Неужели это так легко, я имею в виду – получить новую шубку? От радости я прыгала и скакала по всей яранге, пока не упала, нечаянно споткнувшись о кота, не вовремя вернувшегося домой.
– Что за моду ты взяла пинать ногами невинных сотрудников? С утра Алексу досталось, теперь еще и мне? Скоро перебьешь всех в радиусе пяти километров…
– Ни-ни! Прости, пожалуйста, пушистик, – только и смогла сказать я, потирая ушибленный лоб.
Вечером, поужинав (наконец-то) вареным мясом оленя, которого забили с утра, мы отправились на боковую. До этого немного потренировались, ломая оленьи кости. Должна признать, что у «спасителя человечества» это получалось лучше всех. Мне, например, с огромным трудом удалось переломить оленье ребро о колено. И то синяков набила…
Уснуть не могла долго, боясь, что во сне снова придет олень с обломанным рогом и продолжит заваливать меня ценными советами. От Алекса и кота меня отделяла перегородка из шкур, свисающих с потолка. Мои товарищи по команде давно уже мирно дрыхли. Я знала, что Пусик лежит с моей стороны, и чуть-чуть приподняла шкуру-перегородку. Так и есть, кот на месте и спит без задних ног. Коварно улыбаясь, я протянула руку и резко дернула его за хвост! Когда ярангу огласило пронзительное «мя-а-у!!!», я уже, закрыв глаза, притворно похрапывала. А потом и непритворно…
– Пора, красавица, проснись! – услышала я хриплый и немного раздраженный голос над ухом.
Еле разлепив веки, я различила рядом с собой какой-то силуэт, который, обретя ясность, стал агентом 013 с отчего-то покрасневшими глазами.
– Что-то ты неважно выглядишь, – сонно пробормотала я. – Неужели плохо спал?
Мурзик возмущенно фыркнул:
– А кто меня всю ночь за хвост дергал?! Барабашка?!
– Не знаю, – как можно искреннее удивилась я и сделала предположение: – А может, это ангъяк? – с невинным видом заглядывая котику в глаза.
– Тьфу! Сил моих больше нет! Вставай быстрей, копуша! Мы с Алексом уже почти готовы, а ты все барствуешь. Пора трогаться в путь, деточка, что нам предстоит довольно опасное мероприятие.
Я не в силах была изображать на лице радость по поводу грядущей охоты. Вяло походила по яранге, нехотя собирая одежду, потом с надеждой посмотрела на моих застывших в немом ожидании партнеров.
– Ребята, что-то я плохо себя чувствую. Видно, заболела холерой, вода-то тут из снега вытапливается, а в снегу знаете сколько кишечных палочек?!
– Во всяком случае, не настолько много, чтобы освобождать тебя от прямых обязанностей. Особенно в такой момент, когда Родина в тебе нуждается, – тут же отмел мои чаяния агент Орлов. – В конце концов, кроме шуток, кто будет ломать кость? Мне придется держать разбушевавшегося ангъяка, это самая опасная часть дела. Он ведь тихо сидеть и ждать не будет, видя, что его жизнь висит на волоске. Агент 013 должен читать заклинание. У него самая тонкая и ответственная работа, а тебе нужно всего лишь сломать кость. Кроме того, у тебя вчера так хорошо получалось во время тренировок.
– Ага, я смогла сломать только десятую.
– Но ты же потом зубами себе помогать стала, дело совсем пошло на лад, так о чем же речь тогда? Погрызла, и хрясть о колено!
– Ну ладно, – сдалась я и, быстренько одевшись, попросила у Алекса ножик для самообороны.
– Зачем он тебе? Я же буду рядом.
– А вдруг ангъяк с ходу на меня бросится? И начнет кусать, а у тебя сил не хватит его оттащить? Это только мужчин украшают шрамы в пол-лица, а мне потом на пластическую операцию тратиться.
Чтобы отделаться от моих бесконечных условий, он молча сунул мне в руку тяжелый охотничий нож. Сам взял гарпун со стальным наконечником, пару больших ножей для резки рыбы и топорик. Ухтыкак и ее сородичи пожелали нам всего хорошего и улеглись досыпать. Счастливчики! Шуба моя была почти готова (портниха работала всю ночь), но, хоть соблазн и велик, я померяю ее по возвращении. Котик взял в зубы сушеную рыбку, ему надо было всегда иметь ее при себе – кто знает, может понадобиться в любой момент. А потом мы вышли из яранги навстречу восходящему солнцу и нехорошему людоедику. Алекс тащил меня за руку, так как по дороге я ныла, что не выспалась и хочу вернуться и досмотреть сны, ангъяк все равно никуда не денется… Но небо было глухо к моим мольбам.
Наконец мы дошли до места. Наверное, было слишком рано – вчера я видела коротышку, когда солнце было повыше.
– Мы не будем стоять здесь как истуканы – это может вызвать подозрения у суеверного монстра, если он за нами сейчас откуда-нибудь наблюдает, – сказал Алекс. – А лучше сделаем вид, что вышли утречком прогуляться, подышать свежим воздухом, посмотреть на северное сияние.
– А где оно? – тут же поинтересовалась я, поглядев по сторонам.
– Северное сияние? Утром?! Отсюда его не видно, понимаешь ли, это так, к слову сказано, – зевая, заметил кот.
– Понятно, – разочарованно протянула я. Значит, и на сияние полюбоваться мне тоже не дадут. А ведь я-то думала, что это единственная заслуживающая внимания вещь на всем Севере…
И тут вдруг кто-то как вцепится в мою ногу! От неожиданности я вскрикнула и уже не закрывала рта, пока не увидела, кто это делает. А после того как увидела, заткнулась на минуточку, только чтобы набрать воздуху побольше в легкие, и огласила тундру таким воплем, какого никак не ожидаешь услышать от такой интеллигентной девушки среднего роста. Мою ногу повыше сапожек схватила покрытая мехом детская рука со здоровенными когтищами, как у Фрэдди Крюгера. Она торчала прямо из сугроба и сильными рывками пыталась утянуть меня под ставший вдруг рыхлым снег. Пока Алекс выхватывал топор, а храбрый кот, бросив рыбу, старался вцепиться зубами в мохнатую лапу, мимо успела пролететь с криком белая сова, на ходу отрывисто извинившись:
– Простите, немного опоздала. Беспокойная ночь.
Конечно, ведь птичка должна была своим появлением возвестить о скором приходе ангъяка, а не явиться следом. В это время из-под снега донесся раздраженный вопль (видно, хватка у Мурзика была крепкая), и рука, оставив в зубах у самоотверженного котика здоровущий клок шерсти, скрылась в
